Тускнеет рампа, оплывает грим
И статика меняется с динамикой,
И каждый шаг с трудом дается им,
И трескаются лица, как керамика.
Вон тот – Пьеро, тот – вечный Арлекин,
Дитя толпы, романтик грязной улицы…
А ссадины-ушибы – пустяки,
Им главное — от боли не ссутулиться.
И старый и ворчливый Карабас
Ведет их на поклон толпой безликою.
Он одарить готов несчастных — вас —
Гвоздями, не душистыми гвоздиками.
Стоят. И каждый лучше бы издох,
Чем строить Зазеркалье под софитами…
Здесь царь как шут, а шут силен, что Бог,
И каждая улыбка – ядовитая.
Но вот марионеткой сникнет мим,
Пав жертвою избыточного опыта,
И вновь поклон с трудом дается им,
А зал уже шевелится от шёпота…