Иногда говорит мне с укором жена:
"Тебе сорок, а ты всё ещё с голубями!"
Неужели она в том упреке права?
Или, может, сама очерствела с годами?
Очерствела от гнёта домашних работ,
От кошмаров семейного быта.
Заплутала в кольце бесконечных забот,
И духовная ноша забыта.
Как мне ей рассказать, что у птицы полёт
И в пятнадцать и в сорок всё тот же?
Наблюдая его, я души своей лёд
Превращаю в мальчишечьи грёзы.
Посмотри-ка на них! Как они хороши!
Как привольно им в небе высоком!
Круг за кругом и... тают в небесной дали,
Отдаваясь воздушным потокам.
А потом, после многих часов высоты,
Возвращаясь к себе в голубятник,
Крутят сальто, почти что до самой земли,
И бессилен в погоне стервятник.
Вот на крыше сидит голубиный малыш.
Высоко он летать не умеет.
Но взметнутся со стаей в небесную высь
Он мечту свою птичью лелеет.
Я жене мог бы долго про птиц говорить:
О породах, расцветках и перьях.
Только времени нет, мне пора боронить.
И в упреках жены есть разумное семя.