ГРАНЬ ТРИНАДЦАТАЯ
Последний час. ОНА садится в поезд.
Полушутливо кланяется в пояс,
ОН держится как будто по-мужски,
Но слёзы утирает со щеки.
ОНА – в дверях вагона. Паровоз
Подал назад, потом рванул вперёд,
ОНА всё из прохода не идёт.
Теперь уже не сдерживая слёз,
Бежит ОН по перрону, машет ей.
ОНА шлёт поцелуи из дверей.
На лицах – беспросветная тоска…
Последний крик – совсем издалека.
Степан растроган, русская душа,
Обняв за плечи, сводит вниз Ивана:
– Плачь, не стыдися: девка хороша-а! –
Он произносит, для себя нежданно:
Совсем сроднился с этим "барчуком",
Хоть раньше их возил почти молчком.
И Ваня за сердечность благодарен –
Степану он давно уже не "барин",
Не видит в нём лакея и холопа
И говорит: – Постой немножко, Стёпа.—
Шофера Стёпой он назвал впервые,
Вступив с ним в отношения живые.
…Стиляга дома, но довольно мрачен,
Хоть переносит горести без плача.
Татьяна смотрит на него. Она
Давно уж барчуком удивлена:
На прежнего совсем он не похож,
Не пялится, не строит сладких рож,
Как пялится всё время на неё,
Проходу не давая, мужичьё.
Не углядела, как пацан подрос –
Совсем мужик, а был молокосос.
– Наш сын печален! – возгласила мать,
Придя домой. – Что, проводил «зазнобу»?
Но всё пройдёт, мы едем отдыхать,
И друг от друга отдохнёте оба.
Поедем на Алтай, в район Чемала.
Там озеро, и горы, и маралы.
Путевок три! Сама их выбивала!..
Ну, улыбнись же милой маме, Джонни…
…Мой сын, ты дома, а не на перроне!
Но сын на мать не смотрит умилённо,
Улыбка получается кривой
Его коробит театральность тона.
Неделю он не приезжал домой,
Всего неделю – но скажи на милость –
Как всё в его глазах переменилось!
– Не на перроне, но и не на сцене! –
Помедлив, сухо возражает он.—
– Ты хочешь мне испортить настроенье?!
… Неужто ты серьёзно увлечён?
Она, конечно, милая девица,
Но не настолько ж, чтоб в неё влюбиться.
Простушка – инженю и травести,
До примы ей, увы, не дорасти:
«Учительша» – пожизненная роль..
– Но мама! – Нет, уж, сын, изволь
Дослушать материнский монолог,
Чтоб ты понять её тревоги смог.
Родители, "печась о юном чаде",
Находят "полюбовницу" ему
Его страстей, его здоровья ради,
И всё он получает на дому.
Отец и мать идут на все расходы.
Но вот прошло чуть больше полугода,
И что мы видим? Наш любимый сын
На нас взирает, как простолюдин!
Нередко выражают эти взоры
Какие-то неясные укоры.
И папе с мамой с каждым днём ясней,
Что дело в этой женщине… Да, в ней!
Так вот, "принц Джон, бутон надежды нашей",
Произнеси ответный монолог,
Уверь, что у меня с твоим папашей
Нет веских оснований для тревог.
– Спасибо, мама, за твои цитаты.
Всё из Шекспира? Если нет – прости!
Театр твой уедет вновь куда-то?
Опять на пару месяцев почти?
А как же отдых – горы и маралы?...
– Мне, что же, монолог прочесть сначала?!
Не уходи от сути, как пройдоха, –
Такая роль тебе даётся плохо!
Суть дела такова, любезный … Джон:
Насколько ты любовью заражён?
И если ты опасно болен ею,
То надо меры принимать скорее!
– Ну, что ты, мама! Я вполне здоров.
Конечно, опечален расставаньем,
Но если пламя раздувать не станем,
То обойдусь без всяких докторов.
Понятно, мама, я привязан к Фро,
Но разве это зло, а не добро.
И то, как я переменился с нею,
Опять добро. К тому же я взрослею
Сам по себе. Какая в этом драма?
Трагедию не надо делать, мама:
Герой не погибает в "битве с роком",
Не свалится и в пропасть ненароком!
Давай-ка лучше папу подождём
И обо всём поговорим … втроём.
Уверен я, что наш весёлый папа
Заменит нам любого эскулапа.
А кстати, мама, сценке-то конец:
Пойдёт другая – «Те же и отец».
ГРАНЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
– Здорово, сынку! Добрый вечер, Ксенья!
Что приключилось? Что у вас за вид?
Пойдёмте приподнимем настроенье –
На кухне сладкий аромат стоит.
Я голоден, как волк, – как волчья стая!
Весь день пробегал, об еде мечтая!
Сначала – полноценная еда,
А после развлеку вас, господа.
Сюрприз имею. Бравый генерал
Подбросил мне один «материал».
Перехватил меня он в «Военторге»
И был в неописуемом восторге. –
Отец "жирует", сын и мать лениво
Хлебают суп, на мясо не глядят.
Три блюда поглотив без перерыва,
Родитель погасил голодный взгляд.
– Спасибо, Таня! Ед вкуснее нет!
А кофе занеси нам в кабинет.—
Расположились в отчем кабинете,
Прихлебывают кофе по чуть-чуть.
– Ну, – молвил папа, – женщины и дети
Рискуют нынче вовсе не уснуть.
Да, господа, мне генерал Савельев
Подкинул, паразит, такое зелье, –
Поэму, вроде, а пока лишь часть.
И сам насмаковался ею всласть.
Нашёл ее в районной газетёнке,
Где подвизались парни и девчонки –
Обычный первобытный комсомол.
Нашёл стишата и меня нашёл.
Суёт мне что-то на плохой бумаге,
Читаю заголовок – «Смерть стиляги».
Подписано, конечно … – Иванов,
А как узнаешь, кто это таков:
Редакция, мол, справок не даёт…
Итак, читаю первый эпизод.
"Смерть Стиляги"
1
Стиляга знаменит. Его заслуги
Как гения-танцора буги-вуги
Недавно взбудоражили весь Рай,
И Бога слёзно все просить давай:
О, Господи, яви нам благодать
Вели его хоть на день к нам прислать.
Бог вызвал Смерть, назвал координаты,
Вручил два фотоснимка кандидата
На заселенье «в райские палаты»
(С возможным переводом вниз куда-то).
… А на Земле, в одном из вузов – вечер,
С коллегами по институтам встреча.
Танцуют многочисленные пары,
И юноши галантны, как гусары.
… Вдруг танцевальный конкурс объявили.
Дозволены и вальсы, и кадрили.
И падеспань, и танго и фокстроты.
Но «в рамках, – без фривольных разворотов»
Танцуют пары, все проходит чинно,
Не позволяют лишнего мужчины,
Доволен Представитель ректората,
Довольны и дежурные ребята.
Но тут на середину вышла пара,
А в зале зазвучала вдруг гитара,
И пара закружилась в ритме вьюги.
Все ахнули: Да это ж буги-вуги!
«Кто пропустил?! Немедля прекратите!» –
Исторгнул вопль тот самый Представитель.
Но, темп взвинтив, не прекратили двое
Своё коловращенье огневое.
И публика вокруг взвинтилась сразу,
Взирая на заморскую заразу.
А кто-то лихо крикнул: – Эй, тихони!
Расшевелитесь! Покажи им, Джонни! –
И тут-то Смерть с извечною косою
Явилась к обречённому герою,
Приблизилась, едва взмахнула ею —
И пал Стиляга, быстро холодея …
... Унялся шум неимоверный в зале,
Девицы на местах позастывали
И даже сильный пол оторопело
Глядел на вдруг свалившееся тело.
... Но есть храбрейший у любого клана:
– Зарезали! – вскричал он. – Хулиганы!
Дружинники, бегите за деканом!
... Декан явился, властный, как, Юпитер,
И приказал: «Курьершу позовите!»
Курьерша и техничка тётя Оля
Спросила, подчиняясь вышней воле:
– Андрей Ильич, сходить куда мне, что ли?
— Скорей! — вскричал студентов повелитель, —
Спускайтесь вниз, в милицию звоните,
Пускай пришлют собаку и машину!
— Иду! Вот мусор замету в корзину.
Собравшиеся вновь оторопели,
И было отчего на самом деле:
Да, в виде человеческой фигуры
Лежала там копна макулатуры…
Учёный муж, явившийся с деканом,
Всё объяснил оптическим обманом…
…С докладом Смерть на небо полетела,
Не пожелав взглянуть на вынос тела.
* * *
– Ну, каково?! – спросил родитель сына –
Макулатурой, значит, ты набит!
А чем набита эта образина –
Районный недорезанный пиит?
– Какое свинство в этом комсомоле!
Фашист гуляет на газетном поле!
Готов за танец и четвертовать, –
С брезгливой миной возмутилась мать. –
– А ты чего сидишь молчишь.. стиляга?!
Тебя лягает сельская коняга,
Колхозный мерин с кличкой Иванов…
– Я, папа, возмущаться не готов.
Вот будет продолжение, тогда
И аргументы будут для суда.
– Ты посмотри на адвоката, Ксенья!
Недоглядели мы чего-то, мать.
Ну-с, адвокат, ты хочешь продолженья,
Но ты же "умер!" Что тут продолжать?!
Вот разве будет репортаж из ада,
Ведь газетёнка поглумиться рада:
Вдруг на Петра найдет такой каприз –
От райских врат тебя направят вниз.
И посмеётся не один колхоз,
Когда там превратят тебя … в навоз…
… А впрочем, хватит на сегодня гнева…
Всё! Разошлись! … направо и налево!