Московские утки с застывших прудов улетят,
последние кошки за утками тронутся к югу,
А людям, в глаза от стыда не глядящим друг другу,
Указ возвестят и о них тосковать запретят.
И будет зима снеговой, водяной, ледяной,
И будут лететь к середине Синички синицы,
Кружиться и виться, и в двери открытые биться,
Где ослик чужой с облысевшей под грузом спиной.
Старуха разложит пасьянс на вечернем снегу,
Вороны и долю, и волю на гнёзда растащат...
Облезлой шарманкой пиликает мусорный ящик,
и лунные зайцы по лужам мазутным бегут.