каждый день открывая глаза в шесть тридцать по версии севро-столицы
получаешь компактный арма-геддон и яичную скорлупу на завтрак:
как последний житель вечно-холодных обратных Африк,
надеваешь дырявый свитер
и вон из квартиры в лица.
сквозь ручные коробки и автоматы с жевачкой,
сквозь толпу полицейских, контроллеров и дам,
у которых по ярким сумкам цветные собачки.
ты минуешь Порт-Артур, Вьетнам, Амстердам,
застреваешь с двушкой вместо жетона, берешь газету из пачки,
пробегаешь глазами ментол, ботинки, диван,
тормозя секунду на новом концерте Пугачки,
чей-то хвост, чей-то пух, чей-то сморк, чей-то гам.
Громкий грохот, Грохкий громот, грамотность от Вербицкой,
неровно приклеен стикер - Русский в России, нацбол-почти-что-футбол,
рядом - Зенитушка, завтра собрание тех, что Одни и Тридцать,
Открыл глаза, три этажа, - пришел.
Садишься и спишь до того как в два перерыв на малыгу:
Ешь устаревший салат, постаревший сэндвич, вливаешь в себя кока-колу,
Кто говорит о работе, кто о ремонте, кто успевает прыгать
в авто и сжирать японскую рыбу, забирать первоклашку из школы.
Потом снова время, часы крутят стрелки в угоду Году и Богу.
греешь пальцы в перчатках, пока в обратном порядке:
Амстердам, Вьетнам, Порт-Артур, собачки стремной породы
в лапах у дам пальцами тычут в диван, ботинки, жевачки,
ментол, концерт Киркорки и автомат для ввода пин-кодов.
Яичная скорлупа на ужин, снимаешь дырявый свитер,
диван, компьютер, зачем-то листаешь страницы, вновь проверяешь твиттер,
вздыхаешь, зеваешь, сморкаешься, плещешь в лицо водой,
молишься то ли Будде, то ли Иисусу, то ли Эс Пэ КапицЕ,
ставишь точку, выкуриваешь, накрываешься собой с головой,
закрываешь глаза и вновь тишину истерическим криком
рвут шесть тридцать и своей минутной ногой
пинают тебя, пытаются добудиться….