Позовите меня, если кто-то решит умереть
За идею, свободу, или, в конце концов, за Отчизну –
Мне постыла житейская черно-белая круговерть,
И смотреть на неё через фальшь розоватой линзы.
В переулке от исторического поворота,
В полушаге от возвышенности идей
Мы попали в мир, где срок у любви – три года,
А у страсти – девять с половиной недель.
Жить «во имя» и «ради» намного сложней, чем «для»,
И никто из нас не останется молодым.
Но куда тяжелей наблюдать, как затягивается петля
Повседневности. Из неё никто не выходит живым.
Кто-то просто умрет, кто-то – культовым из персон,
И придется войти в их ряды, иначе «все было зря».
Можно придти к чему-нибудь – на поклон.
Но ничего исправить уже нельзя.
Уснуть бы сейчас, и проснуться в другом времени,
А лучше – в другую эпоху, в другой стране…
Но удел большинства – наблюдать мятежи и прения
И оставаться от этого в стороне.
Болезненно? Скорее боязно быть свидетелями эпох.
Тут с собой бы справиться. Что говорить о мире?)
По большому счету он был не так уж и плох.
Ну а мы… наверное, тоже были.