У каждой профессии есть временные рубежи, в пределах которых человек, посвятивший себя ей, выдаёт свои лучшие результаты. В точных науках, математики – физики, нижней и верхней рамкой могут служить 22 и 32 года. В гуманитарных – 30 и 40 соответственно. В философии – 50 и 60. В искусстве нет всеми признанных возрастных ограничений, что связано не в последнюю очередь с абсолютно разными духовными и эстетскими запросами у 20-летнего и 50-летнего человека, которые никогда не договорятся, что высококачественней – тонкая меланхоличная философия Тютчева или грубый, страстный порыв Маяковского. Но наша социальная природа требует всё вокруг систематизировать в ключе лучше – хуже, пример для подражания, для коллективного уважения – неудачный опыт одиночки-неудачника. Попробуем заняться этим и мы. Всё дальнейшее будет касаться в первую очередь поэзии.
Виктор Ерофеев выявляет на примере многих авторов так называемый молодой стиль – когда непризнанный автор рушит общепризнанные столпы общественного мнения, навязывает публике изумруды своих безумий. Который потом – у постаревшего, ставшего матёрым писателя - трансформируется в нечто незыблемое, фирменное, легко узнаваемое. И последней стадией он видит у писателей регрессию стилю, когда писатель уже настолько уверен в своём читателе, что не заморачивается над сложной увлекательной формой изложения, а просто высказывает свою точку зрения. Допустим, элементы “старого” стиля Ерофеев усматривал в Братьях Карамазова.
Мне кажется, более продуктивно вычленять отдельно лирические произведения, отдельно эпические, отдельно философские. Несмотря на обилие модификаций их генов у конкретных стихотворений или поэм – всегда есть какая-то генеральная линия, позвоночник стиха, которого придерживается автор. И если лучшие лирические вещи возникают до 27 лет, когда человек полон нереализованной энергии, на пике своей сексуальности, эпические произведения, требующие большей объективности и бесстрастности, неплохо пишутся лет до 50, потом человек уже хочет подвести итог своей жизни – и как Тютчев показал – глубокую философскую поэзию можно сочинять и в преклонном возрасте. Каждый из этих поджанров поэзии требует своей специфической лексики, своей интонации, своего взгляда на вещи – поэтому поэту для своего творческого долголетия необходимо постоянно переучиваться, осваивать новый для себя жизненный материал. В этом и сложность оценки искусства, что оно не обладает цельностью, чётко очерченной предметной областью, разные люди на разном участке своего жизненного пути сталкиваются перед непохожими проблемами и все эти люди требуют от автора, чтобы он возвысил их над жизнью катарсисом, а творец – сам смертный, грешный человек с ограниченной профпригодностью: может либо лирику, либо что-то эпическое, либо философское, да и то только под каким-то особым ракурсом.
Немного не из этой оперы, но кроме профессионального отношения к литературе вполне конкурентно с ним сосуществует непрофессиональное. Здесь я имею в виду - устное литературное слово (если признавать такое). Сейчас пишущая или думающая что пишущая молодёжь обосновалась в литературных кафе, где уютная атмосфера и потенциально заинтересованная публика создают иллюзию социального действия, изменения словом жизни, жизни словом. Почему иллюзию? Литература всегда предполагала разбиение людей на своих и чужих, тех, кому предназначалась книга, и тех, против кого она направлена. С усложнением художественных средств и сломом традиционного деревенского - коллективного уклада жизни, уступившего места городскому индивидуализму, эта “элитарность”, точнее интимность, личностность книг усилилась. Многочисленные современные литературные течения, усложняя художественные средства, подачу своих мыслей, преследуют прежде всего эту цель. Творец он не артист, ищущий себе поклонников, он бунтарь, отстаивающий печатным словом свою идентичность. И слияние в коллективном действие, одинаковая подача совершенно разных поэтов нивелирует их индивидуальность. На слушателя направляется поток разноплановой информации, в котором очень сложно разобраться, он вынужден воспринимать выступление как фон, приятное дополнение к своей спутнице и пиву… По сути это конечно не признак деградации современной литературы, даже вообще не очень литературные события, так издержки молодого мышления, которое не профессионально относится к литературному делу.