Ей впился в душу, ядовитей жала,
Его безумный, пагубный каприз.
Она его с надрывом поднимала,
А он её тянул куда-то вниз.
Простой порок, обычная игрушка,
Почти не грех, казалось им тогда.
Но получилась страшная ловушка,
Не ведали, что вот она, беда.
Она не потянула и сломалась,
Сложила вещи молча и ушла.
Какая ей судьба потом досталась,
Неведомо – её скрывает мгла.
И вот финал: в квартире одинокий,
От ломки умирает человек.
Он ненавидит этот мир жестокий,
И проклинает прожитый свой век.
«И как теперь платить такую цену?
Цена не по карману ни кому!
Осталось лишь метаться, лезть на стену,
И разум в отвратительном дыму.
Стоит на кухне стол, на нём тарелка.
Зачем она стоит здесь на столе?
За душу гвоздь – да разве это сделка!?
Летает пепел! Руки все в золе!
Да в голове всё время чей-то голос,
Пытается свести меня с ума.
Старею на глазах – седеет волос.
Всё это бред – квартира мне тюрьма!
На улицу пойти, да там остаться?
Ну, нет, туда идти мне не с руки.
Там люди-звери скалятся, бранятся,
Там злые дети, злые старики.
Всё прахом, только Бог один остался,
Но я в него не верил никогда.
Кто верит, и над теми усмехался,
И вспомнил вот, когда пришла беда.
Что делать мне, и как тебе молиться?
Пасть на колени? – так давно стою!
Я буду головой о землю биться,
Я разобью всю голову свою!»
И он стенал и рвал свои одежды,
Кусал себя и бился головой.
Он обессилил, сгинули надежды,
Рыдания сменил звериный вой.
«Да есть ли Ты? Что мне не отвечаешь?
Да, говорить с Тобой большая честь!
Не верю я в Тебя – Ты это знаешь!?
Теперь я просто знаю, что Ты есть!»
И тут же голос в нём самом раздался,
Не те, что прежде, а совсем другой.
Он знал, что это Он, он всё ж дождался.
И крикнул: «Забери меня с собой!»
И тут же навзничь замертво свалился,
В секунду тело превратилось в прах.
Весь скрючился и весь перекосился,
Осталась лишь улыбка на устах…