Приходится опять возвращаться к теме шведского образования, потому что первооснова многих проблем, с коими мне пришлось столкнуться, кроется в нем.
Я верю в искренность рядовых шведов, верю, что они скорее следуют собственным чувствам и знаниям, которые получили. Чувства у нас немного разные, вернее механизм проявления этих чувств у нас несколько отличается, но я убеждалась неоднократно, что шведы, так же как и мы, – искренни в их проявлении. Другое дело знания.
Знания базируются на образовании. Можно найти множество плюсов в шведском образовании, и я об этом и раньше неоднократно писала, и сейчас могу подтвердить, что глубоко убеждена, что образование должно быть бесплатным и всеобщим, как в Швеции, и как это было в России. А селекция должна происходить на более высоком уровне получения образования, и селекция все же необходима, чтобы общество жило благополучно.
В шведских школах дети получают знания ненавязчиво в ходе игр и учебников с картинками, то чем наши дети занимались в детском саду. Это вызывает интерес ребенка и он усваивает основополагающиеся предметы незаметно для себя, не прилагая никаких усилий. Домашние задания здесь запрещены в школе, чтобы не перегружать детскую психику. Потому видимо уже взрослые люди – такие спокойные в любых ситуациях, и в этом есть свой плюс. Минус однако, что они не сталкиваются ни с какими видимыми проблемами, то есть облегчение учебы – палка о двух концах. Другие отрицательные черты, что я выявила для себя: поверхностность знаний; отсутствие необходимых предметов, которые формируют не только работника, но и личность; неумение мыслить самостоятельно и утеря в ходе обучения причино-следственных связей.
После 9-го класса ученик стоит перед выбором программы в гимназии и не всегда способен правильно сделать этот выбор. Поэтому ему дается впоследствии другой шанс подправить допущенную ошибку через систему Комвукс, где в настоящее время больше учится имигрантов, пытающихся интегрироваться в новую для них систему. Мне изначально понравился подход к образованию, потому что моя дочь, когда мы переехали в Швецию, не потеряла ни года, хотя ей пришлось с нуля начать изучение нового языка. И я убедилась, что русская школа дала ей достаточный багаж знаний, позволивший ей мягко и без потерь войти в здешнюю систему, даже находясь первый год практически за пределами ее, осваивая новый язык. То же самое было и с девочкой из Курдистана, с которой они были в одной группе по шведскому языку.
Потом я много слышала и читала про детские самоубийства в том возрасте, когда дети попадают в гимназию. Я предположила, что такой слом может происходить именно из-за резкого перехода от игры к действительности, к жесткой «системе оценок» твоих накопленных знаний за время детских игр. Ребенок, не знавший этой системы до того, видимо, психологически ломается, и у каждого это проходит по-своему. Моя дочь, пройдя российскую школу, преодолела этот барьер тоже беспрепятственно. Зато шведская школа и гимназия дали ей много практических навыков. Но и в них тоже есть и плюсы, и минусы. Потому что знания знаниям – рознь, и уже на гимназическом уровне идет определенное искажение усредненной оценки, которая нужна для поступления сначала на отдельные программы гимназии, а затем в вуз или университет. Эта усредненная оценка явилась прототипом введенного ЕГЭ в России, насколько я поняла, и о котором сейчас ведется так много споров.
Не так много желающих здесь в Швеции, готовых и стремящихся получать высшее образование, как я успела убедиться, так как это – серьезная и кропотливая работа, а за время учебы в школе у детей не наработаны навыки глубокого изучения предметов. Тем более, что неплохо оплачиваемую работу можно получить и сразу после гимназии. Высшее образование здесь получают мне кажется те, у кого в семье есть настрой на это, то есть в большей степени элиты, кто имеет хорошую работу, благодаря своему высшему образованию. Не каждый рядовой швед решится брать на себя студенческие кредиты, не имея возможности впоследствии их выплатить. Это я выяснила для себя из книги Катарины Мазетти «Парень у соседней могилы».
Я веду этот разговор к тому, что обнаруживаю последствия пробелов в шведском образовании везде. Они проявляются, прежде всего, в работе полиции, потом я обнаружила их у адвокатов, потом у переводчиков, работников миграционного управления, биржи труда... Их «промашки» пытаются «залатать» созданием посреднических организаций, НГО. Но самое удивительное для меня, что никто не пытается выявить системные ошибки, имеющие место быть в очень многих структурах, а дело-то именно в них.
Пока я сама нахожусь в процессе, идущем не зависимо от меня, я уже писала и делала некоторые заключения из моих наблюдений. На днях посмотрела шведский фильм «Девушка, которая играла с огнем» и получила подтверждение, что ошибки, которые встречаю я в моем затянувшемся аж на три года деле – не случайность, а судя по фильму, скорее уже закономерность. И базируются ошибки на том, что я упомянула вначале: поверхностность знаний вообще, неумение анализировать, неглубокое знание своего предмета и отсутствие причино-следственных связей при проведении анализа и перспектив развития порученного «специалистам» дела.