Никогда я не пил божоле, а
Самогонку глотал не дыша,
Голова от неё тяжелела,
Но, как пух, становилась душа,
И парила орлом, не вороной,
В облаках и над пиками скал …
А потом я ходил, как варёный,
Отворённые двери искал.
В долгих поисках плоть раздобрела.
И, трясясь от ходьбы, как желе,
Возжелало дебелое тело
Молодое вкушать божоле.
Но не той помолился иконе,
И в калашный не выбился ряд.
Только радость искать в самогоне
Я был фибрами всеми не рад.
Им душа не смогла отогреться,
Хоть лицо пунцовело, как рак.
Между стуками глупого сердца
В теле грелся совсем не дурак …
И сейчас я солиден и прыток,
Но с поправкой на жизненный срок
Не ищу ни дверей, ни калиток
В божолейно-желейный мирок.
И совсем обхожусь без сивухи,
Мне и даром она не нужна –
Крепость есть в моём собственном духе,
Он пьянит посильнее вина.
И с таким хитрованским наивом,
Когда вязну в житейском дерьме,
Сам себе говорю: – будь счастливым!
И становится весело мне.