Когда-нибудь мне совсем не будет грустно:
Я буду смотреть и ничего плохого – не вспоминать.
В глазах совсем-совсем никогда не будет тускло,
Исчезнет из памяти к черту та кровать
Со всем, что всплывает при мысли о многом,
И знаешь… Давай хоть секунду, хоть такт –
Научимся танцевать?
А помнишь, те разговоры
Со слезами, со страхами, с Богом?..
Ты верил тогда во всё… Так может, давай опять?
Не знаю, мне больно, вот тут, где-то под сердцем…
Может, конечно, сосуды, давление, сон;
Да, пожалуй: от них внутри как-то тесно.
Чего ты так смотришь? Не веришь? Да ты смущён…
Смешно, наверно, когда по слезинке на плечи –
Вроде, совсем без причин – так глупо, думаешь, да?
И губы кусать всю ночь, да впрочем, и вечер –
Ну, сущая, правда, уже вообще ерунда.
Давно уже счастье, покой – давно и надолго;
Так что же за глупости, право, на что, зачем?
Но боли достать что угодно, конечно, могут,
И тут не поможешь себе совершенно – увы – ничем.
Ты мог бы помочь, я знаю: иногда ты сильный
Настолько, что сам не знаешь – смешно опять?
Знал бы ты, как меня боли били
Кучу дней, и ночей – всего подряд! –
В ожидании слов, что спасут от каждого горя,
В вере в тебя, в себя, в будущих нас.
Кажется, даже в самой невидимой ссоре
По кусочку сгорают силы… и нервов запас.
Но хочется знать и верить, конечно,
Что когда-то грустно не будет. Совсем-совсем.
Надо ждать, скрывать и терпеть – бесконечно, неспешно…
Но трудно порой понять, для кого? Зачем?