Ночь, опустившись на планету,
Собой закрыла всем глаза.
И лишь бессонному Поэту
В окно ворвалась, как гроза.
Поэт:
Скажи мне, Ночь, из всех на свете
Не усыпила лишь меня.
Ну, отчего же не примете
Лишь я? Скажи, с чего лишь я?
А Ночь легла на подоконник,
Взяла под голову Луну,
Сказала:
«Коль ты слов бездонник,
Смирись! Прими свою вину!
Тебя пройти я стороною
И при желаньи не могу.
С тобой быть – решено судьбою:
Не вправе дать я сон врагу!
И коль ты назван златоустом
Будь добр, неси свой тяжкий крест!
Ведь я-то знаю, как же пусто
В душе, когда нет строчкам мест.
Ты – враг мой оттого, приятель,
Что знаешь тайны все мои.
Поэт – природных сил предатель,
Опасный гений до зари».
Поэт:
Моя же в чём вина, родная?
Как жить, ответь мне, без стиха?
Пусть я пишу, но ведь, страдая,
Рука выводит след греха.
Согласен! Верно! Рифма грешна
И должен противостоять
Ей я…но, знаешь, мысль безбрежна
И вот, строчит рука опять.
Ведь не писать – не в состояньи,
И рифма – воздух для меня.
Поэт – клеймо на подсознанье,
Поэту лишь слова – семья.
Ночь:
Ты не пиши! Коль можешь…коли
В себе найдешь на это дух.
Твою я уважаю долю,
Ты жив душой: не мертв, не сух.
Но и мою пойми задачу,
Я – прихожанка на века!
Никто не верит в то, что плачу,
Что и моя жизнь не легка.
С тобою вместе бесконечны,
С тобой бессмертны и одни,
Обнявшись намертво, навечно
Обречены. Обречены.
И Ночь воздушным пируэтом
Шагнула плавно за окно.
И, прогоняемая светом,
Ушла. На время. Жду её.