Яков Есепкин
На смерть Цины. Триста первый опус
Над коньячною яшмой парят
Мускус тонкий, мускатная пена,
Златовласые тени горят,
Блага милостью к нам Прозерпена.
Винных ягод сюда, трюфелей,
Новогодия алчут стольницы,
Дев румяней еще, всебелей
И не ведали мира столицы.
Мариинка, Тольони сие
Разве духи, шелковные ёры,
Их пуанты влекут остие,
Где златятся лишь кровью суфлеры.
. .. .. .. .-------
Наконец-то взошла тишина,
Плащаницей укрытая ночи.
Освещает подмостки Луна
И певцов тех подбитые очи
Фонарями - то сторож Адам
Леонидович, гнЕвлив и резок
Возопил, слыша в песнях диезы:
"Ах фальшивить? Ну, всё! Аз воздам!"
Мёртвый лев на опасен? Увы,
Это правда... вино серебрится -
Чем украшено, лишь у совы
Это можно узнать, ей не спится.
Над коньячною рюмкою свет
Золотой, трюфеля в шоколаде...
Нежнокудрых в комплект бы, да - нет!..
И уже непонятно, а надо ли?...
Прозерпины пример всеблагой -
Я даю тебе зёрна граната,
На две трети во всем виновата,
Так позволь быть невинной в одной?
Треть же - мне? Раз положено, выдай!
Наступаю на шкуру - отдай!
Но молчит мой распластанный рай...
На пуантах декабрьские Иды...
12.2011 г.