Ты выбрал для себя – смотреться в эллипс временн'ой,
в непознаваемую суть, в бездонность
зрачков его, в их блеск от вожделения шальной,
и вслушиваться в откровенье стонов.
Он открывается тебе изнанкой глубины,
непостижимым притяженьем плоти,
когда в объятьях вы телами переплетены,
когда парите в чувственном полёте.
И с чем сравнить его безумно сладостную дрожь,
которая тебе передаётся?
Всё остальное лишь притворство рядом с этим, ложь.
Он грацией сродни канатоходцу,
когда, над бездной балансируя, бесстрашно ввысь
лететь готов с тобою, в неизвестность.
В отчаянной возможности разбиться насмерть вы
нерасторжимы и друг с другом ч'естны.
Он не щадит перед тобой мальчишество своё,
бросая в топку жар сопротивленья,
ты пьёшь его, впадая, как в нирвану, в забытьё,
и жизнь вмещается в одно мгновенье.
Он, словно море, глубиною преломляет свет,
насквозь тебя пронизывая негой,
ничьей любовью и никем ты не был так согрет
и никогда еще счастливей не был.