А слова начинались на «эЛь»:
Лето, Лодка, Любимая, Люся…
Ангел нежности греет свирель,
выжидает, когда утомлюсь я.
Ах, зачем я звала: покартавь,
не имея в ладони откупа.
У свирели опухла гортань,
а у ангела высохли губы.
Лето, Лодка… (и дальше – на эЛь).
Только дальше сорвался мой голос.
Ангел нежности сбросил свирель,
а свирель по пути раскололось.
И стоит возле сердца зима,
и над первой под корочкой лужей
ангел нежности сходит с ума:
Боже мой, никому он не нужен!