Молчала каменная камера,
где духотища, как в бутылке.
Под зорким наблюденьем Каина
и я опущен был в Бутырки...
Малек среди бутырской братии -
не головник, не вор, не плут,
моя мечта, моя романтика
парашей обернулась тут.
Решетки - вот мои высоты,
тюремные прогулки - шествие...
Молчала камера шесть-шесть моя,
и напрягали слух сексоты.
Захлопывалась дверь неслышно,
а что потом, Чибью иль Вишера,
или тридцатых Первобам,
иль позвоночник пополам?..
Бессонно копошились мысли -
к глазам тянулась полоса -
все стены камеры исписаны:
"десятка, трешница - ни ЗА!.."
Не зарастали слов царапины
и кровохарканья мазки.
Я помню камеру - цела она -
в Бутырках, капищах Москвы.
Из юности моей, из прошлого,
в меня впивается глазком,
густою плесенью обросшею,
я ворошу ее тайком.
1962г.