Я помню юности сезон:
Девчонок – как цветов газон!
И там средь них цвела она.
О, ароматна и нежна!
Неслись на аромат её
И тучи пчёл, и муравьёв.
Я, направляя к ней чело,
Летел голодною пчелой.
Пока я сладость узнавал,
Она сразила наповал.
Не помню, что было ещё.
Когда очнулся: обручён.
Над ухом зажужжало вдруг,
Настырно раздражая слух:
«Ты собери пыльцу с утра!» –
Жена вручила два ведра.
Как вол, таскал добычу в дом,
А к ночи плёлся к ней с трудом.
И расслабляться полюбил:
Украдкой медовуху пил.
Жена, узнав, ох, жалила меня! –
Опухший, я лежал три дня.
Курил, её отпугивал дымком.
Она напиток прятала тайком.
И стали дни, всё чаще не милы,
В полосочку, как брюшко у пчелы:
То полоса жужжания с дымком,
А то шнурочек узенький с медком.
Что оставалось? – Маска не к лицу.
И стал я снова собирать пыльцу.
Нас поцелуй соединил тогда.
В медовой речке потекли года…