На парапетах - мраморные львы,
какие-то оранжевые кегли...
На этом новом Ноевом ковчеге
на стыке стилей незаметны швы.
Дом Хундертвассера, как водопад, -
как будто и на месте, но подвижен.
Глаза в нём промывая, лучше вижу -
становится острей и чище взгляд:
деревья вверх выталкивает холм -
блестит змеиной кожей мостовая,
сверкает чешуёю, как живая,
и застывает вздувшимся бугром;
квартиры, вылетают за фасад,
как бабочки, покинувшие кокон,
распахивают крылья в пятнах окон
и, зависая в воздухе, парят;
на крыше - то ли скверик, то ли сад:
как не причёсанная шевелюра,
растрёпанно-зелёно-рыже-буро
крон космы во все стороны торчат;
кресты на спелых луковках церквей -
то ль мачты для швартовки дирижабля,
то ль языки метающие жабы
в рой белоснежных мух из-под ветвей.
Весь этот дом - такой цветной, чудной,
как старый танк, раскрашенный "Грин Писом".
Огромный синий дирижабль над фризом
его вот-вот утащит за собой.