«Из серии «Зрелищные искусства»
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Комедия (от греческого komodo), вид драмы, исполненный комического (komikos весёлый, смешной) пафоса. Всё на свете можно рассматривать «серьёзно» и «комически». Комизму часто противопоставляют трагическое. Но, следует подчеркнуть, что существует понятие трагикомический и высокий (возвышенный), серьёзный и трогательный виды смешного. Но чаще всего понятие комическое определяли формально, видя её в несоответствии (между действием и результатом), а также в неожиданности. Но всё же, существует и комическое соответствия (оправдавшее ожидание). Комическое сказывается в непринуждённом переходе из одних его форм в другие.
Общую природу комического легче всего приметить в духе этимологии слова, как нечто игровое, праздничное весёлое (даже и с возможным участием ряженых), как коллективный искренний самодеятельный народный смех (например, в карнавальных играх, смех от радостной беспечности, от избытка здоровых сил и свободы духа). В противовес гнетущим заботам и нужде натруженных будней, повседневной строгости и серьёзности, как, например, в средние века называли «пасхальный смех», после длительных лишений и запретов смеха в Великий пост. «Воскрешающий» смех был известен в языческой Руси в Светлый праздник Коляды, задолго до принятия христианства князем Владимиром. Во время карнавалов воцаряется атмосфера игрового смеха, при необычайно богатой на выдумки изобретательной фантазии. Все элементы смешного образа при этом берутся из жизненной практики; здесь комическое предстаёт, как один из источников наслаждения. Комическое часто сливается в весельчаке актёра или зрителя, например, скоморох, комик, откровенно потешается и над собой, над своей натурой и над слушателем и зрителем.
В празднично-игровой природе смеха, словно сама жизнь празднует и играет. В иронии смешное скрывается под маской серьёзности, с преобладанием насмешливого, отрицательного отношения к человеку или группе людей, в юморе – серьёзное скрывается под маской смешного (чаще с положительным оттенком). Есть притча о том, как встретились однажды ночью в лесу, радость и горе, они не узнали друг друга, вступили в брачный союз, от которого родился юмор. По эстетико-культурной оценке смех подразделяется на трогательный, любовный, презрительный, трагикомический саркастический, здоровый, грубый и так далее. Можно с большой долей уверенности говорить о том, что здоровый смех способствует исцелению человеческого сознания в быту и в искусстве, очищению его от ложных страхов, навязанных культов и авторитетов. Значительная благоприятная роль в воспитании здорового смеха принадлежит литературно-художественному творчеству, комедии, как одному из главных и наиболее игровому виду драмы – комедии.
Термин «комедия» первоначально в древней Греции означал весёлые песни. Позднее под комедией подразумевались художественные произведения, противоположные трагедии и с обязательным счастливым концом его главного героя. Долгое время комедия определялась как «низший», «легковесный» жанр. Такой порядок был осознанно нарушен в литературе эпохи Просвещения, в так называемой «мещанской драме». Устремление комедии было, прежде всего, к обличению безобразного, уродливого, противоречащего общества, авторы комедии претворяли его в смешные формы, где герои комедии нелепы, несостоятельны, не соответствующие своему положению в обществе и своей смехотворной недальновидностью и глупостью, выдаются авторами комедий в жертву смеху. Самовлюблённые морально недалёкие герои, погружаются ниже окружающей их действительности, в призрачную иллюзорную жизнь. Этих горе героев развенчивает комедийный смех, и этим выполняя свою благородную миссию. Однако есть герои комедий, которые нередко награждаются смехом, несущим положительное начало, в котором рельефно отражаются богатство человеческих чувств и вольнодумство. Комедия богата разновидностями жанра, образов, характером комического пафоса. Приёмы и средства созданий сюжетов комедий бесконечно разнообразны: перемены от несчастий к счастью, узнавание и так далее. Особенно характерный комизм основан на хитроумной интриге в сочетании с комизмом характеров. Важными средствами в комических эффектах являются диалоги, речевая комика, несообразность ситуаций, контрасты с характерами действующих лиц, пародия, ирония, остроумие, парадоксы и тому подобное. Родоначальником комедий считают Аристофана. Его комедии изобилуют гиперболами, карикатурностью. Актёры выступали в масках, изображавших лиц традиционных типов. В средние века главным смеховым достоинством комедиантов, были народные карнавала, которые скрашивали собой мрачную действительность жизни при инквизиции. Выделялись разнообразные устойчивые типы комедий «учёная комедия» (Италия), «комедия плаща и шпаги» (Испания), «высокая комедия» (французский классицизм, В. Шекспир развивал излюбленную идею «комедии Ренессанса» (о власти Природы над человеческим сердцем). В. Шекспиру удивительным образом удавалось переплетать комическое и трогательное, комическое и трагическое, уродство с жизнерадостным весельем. Просветительская комедия сочетала саркастическую усмешку с веселием. В комедийных пьесах русских классиков, нередко комичность характеров героев соприкасалась с трагедией. В комедии формировалась русская реалистическая школа актёрского искусства под воздействием просветительства и критического реализма комедий. Комедия бала представлена многими жанровыми разновидностями: социально бытовой жанр сочетался с сатирическими и драматическими мотивами. В СССР в комедиях был весьма популярен жанр весёлой и лирической комедии, использующий приёмы водевиля и сценические карикатуры. Для комедии гротеска характерно нарушение бытовой достоверности с заострённой комической ситуацией и образов героев. Комическое начало в драме распространено и в современной драматургии.
Приложение 1.
ШУТОВСКИЕ КОЛПАКИ
Детская трагикомедия для взрослых.
Действующие лица:
Кот Ученый
Рыжая Баба Яга
Лысая Баба Яга
Дядька Заморский
Леший
Соловей-разбойник
КАКТИНА ПЕРВАЯ
У Лукоморья дуб зеленый. Большая цепь на дубе том. Вокруг зеленого дуба ходит Кот Учёный, напевая песенку и мурлыкая.
Кот Ученый. (напевает)
На зеленом шарике - дуб зеленый, а на нем
Я - котенок маленький, по цепи хожу кругом...
Господа хорошие, все ль у вас в порядке?
В землю, словно в яблочко, целитесь с рогатки...
Господа, вы, господа, посадить бы вас сюда
И нацелиться бы в вас, хоть, к примеру, в левый глаз!..
Из зрительного зала к сцене ковыляют гуськом две Бабы-Яги, восседая на одной метле. Впереди - Рыжая Баба Яга в красной косынке, ковыляет, припадая на левую ногу, сзади - Лысая Баба Яга в голубой косынке идёт, припадая на правую ногу. Кряхтя и охая, они пытаются взобраться на сцену не по ступенькам лестницы, а напрямую. Кот-ученый наблюдает за ведьмами и передразнивает их. Наконец, Лысая Баба Яга начинает останавливать чересчур активные действия Рыжей Бабы Яги: дергает ее за рукава, стучит по спине, поворачивает рукой её голову лицом к себе.
Лысая Яга. А ну-ка, подруга дней моих суровых, слезай с моей метлы, как по-щучьему велению!.. Не слышишь что ли, что я тебе кричу? Кажись, русским духом запахло?..
Рыжая Яга. (Принюхивается). Фу-фу-фу, и впрямь, русским душком потянуло... Чаво делать-то будем таперича? а? Делать-то, говори, чаво станем? а?..
Лысая Яга. (Поправляет свой голубой платок.) Ну, чаво ты застрочила все одно, как пулеметчик в махровый платочек: делать чаво? делать чаво? расфукалась тут, да разакалась (Толкает рыжую ягу в спину.)
Рыжая Яга. (Толкает лысую ягу локтем.) На тебе сдачи!.. Ча¬во ты мене колотишь в спину, как барабан?!
Лысая Я г а. А ты слязай с моей метлы, плесень прошлого¬дняя, полынь горькая, снег прошлогодний. Шибче слязай, тебе говорят!..
Рыжая Яга. (Обиженно). Ну, заталдычила все одно: слязай, да слязай, а как же я, по-твоему, на подмостки-то взберусь без метлы?..
Лысая Яга. Во, где святость-то на мою душеньку навали¬лась! (Сплевывает трижды через левое плечо.) Прости, Сатана, душу мою грешную. Вот навязалась на мою плешь; видите ли - ей непременно на подмостки надо; чо те там делать-то на подмостках этих самых? Кляча ты колченогая. Чай, и без тебя там обойдутся...
Рыжая Яга. (Вспрыснув от негодования) Полюбуйтесь-ка на нее, люди недобрые, она еще будет меня учить: куда мне лезть, а куда мне не лезть. Бесподобно! Чтэ-э-э выпучилась, вобла закодированная? (Машет кулаками перед лицом лысой яги.)
Лысая Яга. (Отводит в сторону ее кулаки.) Но-но! Не очень-то надувайся, бородавка болотная - свинячьи глазки, не маши, не маши своей клешней перед моими очами, не нагоняй ветру, не напужаешь, я не из пугливых...
Рыжая Яга. (Обиженно). Что это ты меня все свинячьими глазками попрекаешь, свистулька плешивая... Вытрещиласъ, как паутина первобытная...
Лысая Яга. (Спокойным голосом). Ну, подружка, будет с нас. Пошумели, и довольно. Ты что, забыла, за каким лядом мы прилетели сюда с тобой на метле? Вот на этих самых подмостках мы сейчас с тобой разыграем такую комедь, что на всей Ивановской все со смеху покатятся!..
Рыжая Яга. А где мы возьмем комедь эту, которую разыгры¬вать будем?
Лысая Яга. (Смеется). Ну, ты меня уморила, подруга, не зна¬ешь, где комедь? Вот я и есть она самая!..
Рыжая Яга. Ты - комедь? (Хихикает в ладошку.) Ой, насмешила! ой, насмешила! Уж, ты, подруга, ври, да знай меру. Поглядись на себя в стекляшку-то, ну какая, прости меня, Сатана, из тебя - комедь? Горе ты фиговое. Накося, полюбуйся на себя (сует ей в самое лицо зеркальце). Где тут хоть намёк на комедь? Глянькося: и рот у тебя не на боку, и ноги не кривые, и руки не волосатые.
Лысая Яга. (Глядится в зеркало). А чо? Чем не комедь? От одного обличия в обморок упасть можно, если нервишки шалят. А если скривлюсь вот так (гримасничает), то, чего недоброго, и рехнуться можно...
Рыжая Яга. (Передразнивает с ревностью). Ой, ой, ой! - куда там: рехнуться можно... Ну, скажи что-нибудь, чтоб смешное было...
Л ы с а я Яга. (С обидой) Вот и скажу, да ещё, как и скажу-то: все данные у меня для хохмы есть. Вот, гляди: и ноги у меня кривые, вишь: пятки-то вместе, а промеж колен астраханский арбуз не застрянет. И горб у меня, полюбуйся какой, со всех сторон его видать...
Рыжая Яга. Да где горб-то? Чо зря пыль-то в глаза пущать! Не горб, а так - одно название, шишка на ровном месте...
Лысая Яга. (Сильно сутулясь). Так вот и горб!.. А чо это, по-твоему: мигрень что ли? Сама слепая, не видишь ни лешего. Обидно мне...
Рыжая Яга. (примиряющим тоном). Ой, подруга, совсем ты плоха на фантазии стала. Давай будем мириться. Вдвоем-то нам лучше представляться: чего у тебя не хватает, глядишь - у меня окажется в избытке...
Лысая Яга. (Приободрившись) Ну, ладно, будь, по-твоему. Помогай мне взобраться на подмостки, а потом я помогу тебе.
(Взбирается на сцену, кряхтя и охая. Оседлав метлу, направляется к Коту-Ученому. Кот-Ученый, все это время, с любопытством наблюдавший за старухами, теперь начинает преграждать дорогу Лысой-Яге, расставив ноги, и, выставив руки.)
Кот-ученый. Не пропущу в центр!.. Куда это вы так шуст¬ро направляетесь, бабуля?.. Если вам надо на выход — идите в другую сторону.
Лысая Яга. Сам ты иди на выход, японский бог!.. А я иду туда, куда мне по-нужде надо. Понятно тебе, Ганнибал Египетский? Ты же не знаешь, что я умею ходить не так, как вы все тут ходите. Хочешь, я покажу тебе свои таланты и пройдусь на подмостках пятками вперед, а коленками назад?
Кот Ученый. (Продолжает преграждать ей дорогу в центр сцены.) Ничего не надо показывать, бабуля. Освобождайте немедленно сцену! - я вам приказываю. Убирайтесь вместе со своей метлой подобру-поздорову, не срывайте спектакль.
(Всем своим видом показывает, что выходит из себя.)
Да что мне, в самом деле - ОМОН вызывать, что ли?..
Лысая Яга. (Хихикает в ладошку). Ой, уморил, ой, насмешил! Люди недобрые, полюбуйтесь: он меня ОМОНом пужает, а я так вот и померла от страху... Поздно, мил человек, спохватился ты, время твое все уже вышло, раз уж я - неописуемыя комедь - вышла на эти подмостки. Слышишь?..
(Приставляет ладонь к его уху.) Кот-ученый прислушивается - бьют московские куранты. Кот-ученый раскланивается и разводит руками, как бы показывая зрителям: всё, дескать, конец, - время моё истекло, пора уходить со сцены.
Кот-Ученый. (Обращается к зрителям). Люди, я ухожу, но я еще вернусь. Вы хотели этой комедии? Вы ее получите.
(Уходит за кулисы.)
Лысая Яга. (Передразнивая). "Я ухожу, но я еще вернусь", хи-хи-хи. Кончилось твое время навсегда, немил человек! Скатертью тебе дорожка!
(Тяжело опускаясь в кресло и переводя дух.)
Фу-у-у! Ну, слава нечистой силе! Можно, наконец, поломать дурочку-комедь. Дело теперь само пойдёть, авось, назад повергаться не станет...
Рыжая Яга. (Стучит кулаком по сцене.) Тук, тук, тук! Слы¬шишь, что ли, меня, али - нет?..
Лысая Яга. Ну, чего тебе, поросячьи твои глазки?..
Рыжая Яга. Снова ты меня поросячьими глазками попрекаешь?! Ты неплохо устроилась. А как же я?..
Лысая Яга. Отстань, а не то метлой зашибу. Надоела ты мне, как болячка тропическая. Отправляйся на галерку - в самую, что ни на есть медвежью чашу-гущу. Пошла вон! Пока я тебе гром не сыграла метлой по голове!..
Рыжая Яга. (Взвизгивает от злости, будто ей пальцы дверью прищемили.)
Люди недобрые! Что же это творится! У меня от злости дух перехватило! Полюбуйтесь, какая она хитроумная и наглая. Она приказывает мне убираться на галерку. Кто давал ей такие привилегии - козырять моей судьбой? Я ей свой хребет подставляла, она залезла на эти подмостки, почитай, что по моему трупу, а теперь возвысилась и сидит, как на троне королевой, а у самой и горба-то никакого нет... (Топает от злости ногами.) Тоже мне, комедь, а сама, как ходячий гроб,- берегись меня теперь! (Обращается к зрителям.) Что вы на нее смотрите, люди недобрые, хватайте эту старую вешалку, за что попало и выкидывайте с подмостков прочь эту самозванку; все равно у нее никакой комедии не получится. Вот увидите: плакали ваши денежки, ваучеры и акции!..
Лысая Яга. Захлопни свою мухоловку, мочалка ржавая, все равно тебя люди не слушают. (Обращается к зрителям.) Дамы и господа! Не слушайте вы эту сухопалую диковину. Ей только бы воду мутить, да в мутной воде своей метлой благородных рыб глушить. Оттащите ее от подмостков и выкиньте ее на свалку. Видите: она мешает мне разыгрывать интересную комедь...
Рыжая Яга. (Махнув обиженно рукой, отправляется на галерку.)
Ну и шут с тобой, басурманка продажная. Играй одна без меня. Много ты наиграешь. Видали мы таких юмористок. Вспомнишь потом мои слова: скоро погонят тебя со сцены поганой метлой.
(Оборачивается лицом к сцене, делает ладони рупором, кричит.)
Ей, кикиморы болотные! Перегрызайте веревки, пусть занавес упадет на голову этой самозванке! Посмотрим, как эта лысая образина по-новой начнет разыгрывать комедию!..
КАРТИНА ВТОРАЯ
Лысая Баба-Яга сидит в кресле так же, как и сидела. Достает из кармана очки и натирает их мелом. Появляется на сцене Рыжая яга, мимикой и жестами обращается к зрителям, кивает головой на Лысую Ягу, крутит указательным пальцем у виска.
Рыжая Яга. (Обращается к зрителям). Видали юмористку? Я давно говорила, что у нее крыша в пути. Разве можно такой ягой на Руси похвастаться? (Обращается к Лысой Яге.) Чтэ-э-э? Доигралась, подруга дней суровых? Дошухарилась? Ну, ты даешь, девка, - люди сидят в зале с выпученными очами и не поймут, что за комедь ты тут откалываешь? Рекламу такую выдавала, туману напустила, а посмешить-то и нечем...
Лысая Яга. (Перестает натирать очки мелом.)
А ты, пожалуй права, дуреха толстомордая! Пора, пожалуй, что, и показать комедь. Ты вот что: гляди сейчас во все свои свинячьи глазки, а я буду считать до трех: раз! два! три!.. Лезу себе в подкладку, так? Достаю красный колпак, так? Надеваю колпак... Ну?!
Рыжая Яга. (Недоуменно пожимает плечами.) Что "ну"?
Лысая Яга. (Недовольно качает головой). Ох, и броня у тебя в голове, до мозгов не достучишься. Ну, как, говорю, мне колпак-то? Хорошо, что ли?
Рыжая Яга. Да что уж шибко хорошего-то? Колпак, как колпак, нет в нём ничего необыкновенного... Подумаешь, невидаль, какая! Пшик один...
Лысая Яга. А вот и не поняла ты моего юмора... Ой, горе горькое по свету шлялося! Ой, девка, и позднее же у тебя зажигание... Ты вникни в мою идею: я хочу предложить всем шутам и шутовкам надеть красные колпаки, как это в старину было у шутов гороховых... Ты станешь греметь бубенчиками и погремушками, а я стану корчить рожи и кривляться - вот увидишь: знатная получится чертовщина!..
Рыжая Яга. (С сомнением). Думаешь, получится?..
Лысая Яга. Еще как получится-то! Такую хохму на зрителя напустим, что хоть всё сними-отдай, и то - мало будет. За такую смехоту, и умереть не жалко будет...
Рыжая Яга. (С еще большим сомнением). А что, если смехоты не получится?..
Лысая Яга. (С раздражением). Ну, заладила, как сорока: «Не получится, не получится...»
Рыжая Яга. (Кивает с одобрением, дескать: хорошо, хорошо, я согласна.)
А кто станет всех околпачивать?
Лысая Яга Как это понять?
Рыжая Яга. Ну, кто, говорю, колпаки-то станет всем разда¬вать?
Лысая Яг а. (с нескрываемым возмуъцением) То есть, как это кто? Я, конечно, кто же еще? Я придумала этот фокус, я ж колпаки и выдавать буду.
Рыжая Яга. Ну что ж, подруга, давай, пожалуй, попробуем. Мы ничего не потеряем. Пока зрители терпят эту канитель, пусть и терпят, а как перестанут терпеть, там видно будет...
Лысая Яга. Вот и давно бы так. (Роется в своих лохмотьях, достает колпак.) На, держи, радость моя, получай колпак самая первая, и напяливай его себе на голову на здоровье...
Рыжая Яга. (Примеряет колпак и обращается к зрителям).
Ну, как мне в этом колпаке, хорошо, что ли, люди недобрые?
Лысая Яга. (С упреком) Да ты наперед у меня спроси, и я тебе скажу: так хорошо, что лучше и быть не может. Только ты не очень-то сдвигай колпак на левое ухо, а носи вот так, как я - больше заламывай вправо. Ведь неплохо у меня-то смотрится, вот, гляди (Сдвигает свой колпак вправо на самое ухо.) Вот, полюбуйся, как неплохо смотрится...
Рыжая Яга. Чтэ-э-э! Ещё чаво выдумала, чтобы я заламы¬вала колпак вправо. А вот это ты видела? (Показывает кукиш.) А вот это ты видела? (Показывает два кукиша.) Скорее у меня волосы на ладонях вырастут, прежде чем я свой колпак неправое ухо стану напя¬ливать!..
Лысая Яга. (Успокаивает подругу) Да не кипятись ты, боль ты моя зубная. Я уже давно замечаю за тобой такие номера, что ты со мной, как будто вась-вась, а сама норовишь натравить на меня доверчивого зрителя. Пойми ты, наконец, опухоль ты моя злокачественная, в чем наша задача: нам надо выводить людей из состояния меланхолии, и дуть нам надо в одну дуду. Бери колокольчики-бубенчики, и начнем смешить публику.
Рыжая Яга. (Топает ногами). Нет, нет, нет! Я буду упрями¬ться. Или ты нахлобучивай свой колпак влево, или я начну играть комедь без тебя, а в твою сторону никто и глазом не покосит, пугало ты садовое. Вона, напялила свой колпак на правое ухо и довольна, как дурра набитая.
Лысая Яга (грозит пальцем) Но-но-но! Хватит лаяться!.. Слушай лучше, что я тебе прокричу...
(Рыжая Яга топает ногами и затыкает свои уши пальцами. Лысая Яга делает Рыжей Яге руки по швам).
Да разумеешь ты, солнце моё ненаглядное, что для нас главное?
Рыжая Яга. (Задумывается) Ты про когда, говоришь: про сей¬час или вообще?
Лысая Яга. Про сейчас, ласточка моя!
Рыжая Яга. (Задумывается) Сейчас главное - деньги.
Лысая Яга. (Одобрительно) Правильно. Главное не то, на какое ухо колпак напяливать, а как поглубже запустить руку в карман зрителю, и выгрести как можно больше у них ... Чего?
Рыжая Яга Денег!
Лысая Яга. Правильно, валюты. Посмотри туда (указывает пальцем в зрительный зал). Видишь: сидят, родимые; как ягнашки, смотрят, слушают и денежки платят. И немалые денежки-то, так что нашим малюткам хватит и на птичье молочко. Так какого же тебе рожна еще надо, дуреха ты мордастая? Вот, полюбуйся-ка на меня, я могу свой колпак хоть на глаза напялить, только бы мои любезные зрители денежки платили. Ой, подруга, понимаешь, ты, как я денежки-то люблю?!
Рыжая Яга. Да как не понять? (Вполголоса) Так ведь и зрители, чего доброго, разберутся в твоей хитрости. Как тогда дело-то повернется? Каким соком вся эта хитрость выльется, а? А то, пожалуй, мы с тобой и утечь не успеем...
Лысая Яга. Ну, уж об этом ты можешь не беспокоиться. ОМОН-то на что? Вот и пусть они и наводят порядок и спокой¬ствие... Ну, давай что ли, бери колокольчики-бубенчики, ударь, да погромче!..
Рыжая Яга. (Из-под кресла достает бубен, ударяет в него и восклицает.)
Эх, разгорись, петух, да поярче!.. Эх, Москва-Париж-город, прямо угоришь!.. (Лысая Яга кривляется, притопывает, в ладоши прихлопывает, нечаянно наступает на ногу Рыжей Яге, та вскрикивает.)
Ой, ой, - прохудился мой любимый мозоль!..
Лысая Я г а. Ну, завопила!.. Кто тебе поверит про мозоль-то? Какая может быть мозоль на костяной ноге? Кому ты пыль в глаза пускаешь?
(Рыжая Яга набрасывается на Лысую Ягу с кулаками. Лысая Яга убегает за кресло.) Ты на кого свою клешню поднимаешь? Думаешь, я тебя не достану? Да у меня, если ты хочешь знать, везде своя рука-то длинная есть!..
Рыжая Яга. (Причитает, разводя руками) Ой, напужала! Ой, напужала!.. Я вся дрожу от страху. Да если ты хочешь знать, мочалка плешивая, так у меня еще в самом Питере связи остались!.. Чтэ-э-э, квашня тысячелетняя, сразу скисла?.. Эй, кикиморы болот¬ные, перегрызайте веревку, роняйте занавес, да устройте темную этой самозванке!..
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
На сцене появляется Рыжая Яга, сильно припадая на левую ногу.
Рыжая Яга. (Громогласно) А вот и я! - тут, как тут. Граждане, всё, что здесь раньше разыгрывалось, на это можно плюнуть и размазать, - это было посмешище, никакая это не комедия. А вот теперь я могу всех вас засмешить насмерть. Для начала я поиграю с моими закадычными друзьями. (Оглядывается по сторонам, берет метлу.) А! вот ты где запряталась, метла, - старая патла, вылезай из-под лавки, играть будем. (Отвечает за метлу, меняя свой голос - на тоненький.) "А где кочерга, собачья стальная нога? Постучим, погремим, людей посмешим; мне кочерга - не подруга, моя подруга - Баба Яга". (Смотрит по сторонам, увидела кочергу.) А, вот ты где, под лавкой, кочерга - собачья стальная нога, иди живее к нам - будем играть: кому - ребра ломать, кому - по башке давать!.. А куда подевался наш вспыльчивый утюг? (Отвечает за кочергу писклявым голосом.) "Утюг кочерге - не товарищ, спроси у метлы-патлы" (Рыжая Яга снова заговорила своим голосом.) - Что я вас никак не помирю? Всего-то нас друзей - три ферзя на всю медвежью чащу-пущу. Завела я друзей на беду, где мне найти шайку-сковороду? А, вот вы где - под лавкой сховались, идите сюда: и утюг, и сковорода... (Обращается к зрительному залу.) Итак, дружки-подружки, кикиморы-лягушки! Начинаем представленье - всем на удивленье! Ну и дела: сцена стала черным черна, а была белым бела! Была, не была, мы снова отмоем черное добела. Итак, дружки-подружки, начинаем новую игру-представление - сущее умопомра¬чение! Указываю: всем примириться, нашей комедии поклониться. (Кланяется метле.) Разрешите, метла-патла, вас пригласить на танец, оборванец?!
(Прижимает метлу к животу, поет и танцует.) Появляется Лысая Яга.
Рыжая Яга. Я-то по большому делу, не в пример тебе. Мне сам дядька Черноморский руку протянул и вытащил из суфлерской ямы. Я теперь целый год руки мыть не буду, чтобы сохранить тепло его рукопожатий!.. А вот ты (толкает Рыжую Ягу) - сущая самозванка, всю комедь испортила, думаешь, что я на тебя рожон не найду?! Еще как найду! Навизжишься ты у меня!..
Рыжая Яга. (Отступает, от нее). Не пужай! Не пужай! Пужаная уже!..
Лысая Яга. (Наступает). Я тебя не так запужаю: две ночи будешь кровью ходить, а на третью ночь не встанешь...
Рыжая Яга. (Отступая) Я тебе прямо в глаза твои бесстыжие скажу: не было у нас комедии, но и ты - не комедия, а так - прости, Господи…
(При слове «Господи» закрывает свой рот обеими руками.)
Ой, проговорилась я про Бога-то, чур, меня! чур, меня!..
Лысая Яга. (Примирительным тоном) Ну, хватит нам лаять¬ся-то, давай мириться что ли? А то вон сам директор театра нам кулаки из-за кулис показывает, да и зрители занервничали, заерзали на своих сиденьях, как бы нас с тобой отсель не турнули...
Рыжая Яга. Да, уж публика-то у нас хоть куда, чего доброго, еще и накостылять могут (в сторону) Попробую-ка я их развлечь (напевает).
Пусть дурой назовёт меня
В лесу дремучем вся родня,
И пусть меня погубит смех –
На свете я смешнее всех...
На сцене появляется дядька Заморский с трезубцем в руках. Обе Бабы Яги в один голос радостно, заискивающе приветствуют его.
Рыжая и Лысая Яги. (В один голос.) Ой, кто к нам в гости пожаловал! Сам дядюшка Заморский. Мы так рады! так рады, что и сказать нельзя!..
Дядька Заморский. (Говорит с сильным акцентом) Привьет, бабульенки! Как это на Руси говорьят: две медведицы в один берлога живьёт плохо!.. И комедия у них нехорош!.. Я научу вас, как надо шутить хорошо!.. Как жить весело!..
Рыжа Яга. (Заискивающе) Правда, ваша. Научи нас жить хорошо!..
Лысая Яга.
(Также заискивающе перед заморским гостем, указывает на зрительный зал.)
А вот им не нравится наша комедия, и вы им не нравитесь, припужахнуть бы их!..
Дядька Заморский. (Успокаивает ягу) Спокойно, мамулья!.. Будет все окэй!.. Пока рано припужахивать. Надо ещё мало-мало марьиновать, когда будет ропот - вот тогда и жахнем!..
Рыжая и Лысая Яги. (Взвизгивая от удовольствия и потирая ладони.)
Жахнем!.. ой, жахнем!.. шар-рахнем!..
Рыжая Яга. (Восклицает) Эй, кикиморы болотные, опускай¬те занавес, пусть зритель дозревает до ропота.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Кабинет дядьки Заморского. Он сидит в одиночестве за письменным столом, на столе в беспорядке книги, бумаги и что-то кипятится в электрочайнике. Дядька Заморский встает из-за стола, берет большую деревянную ложку и что-то ею помешивает в чайнике. Достает порошок из кармана, высыпает его в чайник, помешивая ложкой. Затем достает порошок из второго кармана и также высыпает его в чайник. Разговаривает сам с собой, напевая.
Дядька Заморский. Так, это помешаем, снимем пенку, добавим фосфат аммония, немного нальем царской водки и на кончике ножа подсыплем смеси бертолетовой соли с порохом...
(Стучат в дверь. Дядька Заморский, не отвлекаясь, напевает.)
Та-а-к... еще подсыплем бертолетовой соли с порохом... (Снова стук в дверь.) Кто стучит? (Два голоса за дверью.)
Две Яги. (В один голос.) Это мы... бабушки - шутовки, открой нам, дядюшка Заморский.
Дядька Заморский. Сейчас, сейчас...
(Открывает дверь, впускает двух старух, высовывает голову за дверь и долго прислушивается и приглядывается.)
Д в е Я г и. (в один голос) Мы знаем, как можно продлить комедию...
Дядька Заморский.
(Показывает рукой: молчите, не мешайте делать опыт.)
Та-а-к! Та-а-к! Еще надо добавить нитроглицерина, и можно будет посмотреть на свет. Та-а-к! Та-а-к! Наливаем из чайника в колбу, добавляем несколько кристалликов катализатора, взбалтываем, поднимаем колбу, смотрим на свет - восхитительно!.. Эх, жахнем!..
(Ставит колбу на стол, осторожно пятится назад, обращается к ведьмам.)
Ну, родненькие вы мои, мы скоро, так рванем здесь, что у всех присутствующих будут мозги всмят¬ку...
(Обращается к Рыжей яге.)
Ну-ка, бабульенка, озирай окрестность, будто ненароком. Что там видно?..
Рыжая Я г а. (Всматривается в зрительный зал, причитает.
Ой, родненькие вы мои!.. Созрели голубчики, сидят все, румяные, как маков цвет!..
Дядька Заморский. Ну, пожалуй, начнем... Для начала надо покликать Соловья-Разбойничка - Грача Грачёвича.
Две Яги. (Кричат во весь голос.) Соловеюшка-Разбойничек! Грач Грачёвич!..
Соловей-Разбойник. Я тут, как тут!..
Обе Яги. (Прижимаясь, друг к дружке, в один голос.)
А что, дядюшка Заморский, если все наготове, так какого лешего тянуть кота за хвост?
Дядька Заморскийб (Обращается к Соловью-разбойнику.) Ты вот что, Соловей Соловеич! Грач Грачевич!.. Как только я брошу на умозрителей вот эту фиговину, ты свистни-ка трижды, да так, чтобы в тундре у чукчи уши заложило!..
Соловей-Разбойник (довольный) Один момент, дядюшка. А проверю флюгер, узнаю сперва — откуда ветер дует.
(Плюет на указательный палец и поднимает его над головой.)
Можно начинать, дядюшка Заморский, даю установку.
(Трижды свистит в милицейский свисток. Ведьмы затыкают свои уши, приседают.)
Рыжая Яга. (Взвизгивает) Е, К, Л, М, Н!..
Лысая Я г а. (в тон Рыжей Яге) А, Б, В, Г, Д!..
Сверкает молния, раздаются раскаты грома.
Дядька Заморский. (Весь, содрогаясь от смеха.)
Ах, ха, ха, ха, ха, ха, ха!.. Изумительная черная месса! Невиданный танец смерти вытанцовывается. Вон как туземцы-то ползают и лупят друг друга, чем попало!.. Кажется, я переборщил с бертолетовой солью, но нет таких пилюль, которые на Руси проглотить не можно было!.. Однако надо на всякий случай быстро опустить занавес и понаблюдать в зал через дырочку...
Опускается занавес. На сцену выходит Соловей - Разбойник, достает из своего кар¬мана листок бумаги, читает.
Соловей-Разбойник Дамы и господа, терапия требует терпения. Немного потерпите, и вас станет ещё легче... (Достает из кармана мили¬цейский свисток, свистит. Все уходят со сцены...)
Конец спектакля
Приложение 2.
ВСЕЛЕНСКИЙ МАСКАРАД
Либретто маленькой комедии
Действующие лица и исполнители:
БОГЕМОВ – актёр самодеятельного театра
СОСНОВСКИЙ – самодеятельный художник, приятель Богемова
ДИРИЖЕРСКИЙ – самодеятельный скрипач
ОБЕЗЬЯНА – принцесса карнавала
ЮПИТЕР
САТУРН – обитатели Парнаса
ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ
ПЕРВАЯ ДАМА
ВТОРАЯ ДАМА
КЛОУН
В массовых сценах - обитатели Парнаса, участники маскарада.
Действие происходит: Первая сцена – на лесной опушке; Вторая – на Парнасе; Третья – на маскараде.
Время действия – железный, урановый век.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Богемов и Сосновский сидят на пеньках на опушке леса мирно беседуют. Неподалёку от них, словно в тумане, маячит, как тень Дирижерский, со скрипкой в руках. Время от времени Дирижерский комментирует происходящее на сцене, иногда играет на скрипке, поёт.
БОГЕМОВ. (Обращается к Сосновскому.)
Давай ещё по рюмочке, приятель,
Мы слишком трезвы для такой беседы.
СОСНОВСКИЙ. (Говорит нараспев, потирая руки от хорошего предчувствия.)
Согласен я, согласен я, согласен…
На что, на что, а выпить я – не беден.
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, негромко поёт.)
Как тихо вечер плащ свой драгоценный,
Раскинул здесь, над дремлющей землёй…
Природа вся неспешно засыпает,
Вот звёздочка блеснула в небесах…
Звезда вечерняя, я под твоим сияньем
Люблю бродить со скрипкою в тиши;
Люблю, что б ты, мерцая, трепетала,
Лучом своим ласкала мой смычок…
Поможешь звук такой извлечь из скрипки,
Чтоб на запретную от века мысль
Друзей моих смелее вдохновляла, -
Как им себя на маскарад явить!..
(Продолжает играть на скрипке, негромко напевая.)
Природа вся неспешно засыпает,
Вот звёздочка блеснула в небесах…
Как тихо вечер плащ свой драгоценный,
Раскинул здесь, над дремлющей землёй…
БОГЕМОВ.
Ты слышишь, друг, небесное звучанье,
Похоже: небо дарит нам очарованье…
Поверишь, - знать всегда хочу и слышать, -
Какою красотою вечность дышит?..
СОСНОВСКИЙ.
Пока не рвётся нить короткой жизни,
Мой друг, нам торопиться надо к славе…
Зачем-то же родились мы и жили?
Секрет раскрыть пора на карнавале…
БОГЕМОВ.
Так оно так, но только как, дружище, -
Толпу нам победить одним - из тысяч?
Как Карнавал Вселенский околпачить?
Чем целый свет мы сможем озадачить?..
Давай ещё по рюмочке пригубим,
Мы слишком трезвы для такой беседы…
СОСНОВСКИЙ. (С радостью.)
Я тоже говорю: жизнь слишком любим,
Чтоб трезвыми добиться нам победы…
(Чокаются, пьют, закусывают.)
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, поёт.)
Вам не позволят славного деянья,
Самим войти в искусство мудрено;
Печальнее на свете нет стремленья,
Которого исполнить не дано…
Преодолеть препоны невозможно,
Зла круговой порок пробить так сложно…
Самим вам не добыть хвалу людскую,
Советовать добру вам не рискую…
Здесь что-то надо выдумать такое,
Дать карнавалу что-то неземное…
И разыграть такую надо пьесу -
На зависть небожителям и бесам…
Печальнее на свете нет стремленья,
Которого исполнить, не дано…
Вам не позволят славного деянья,
Самим войти в искусство мудрено;
БОГЕМОВ. (Оглядывается вокруг, прислушивается…)
Ты слышал, брат, небесное звучанье?
Похоже, небо дарит нам посланье…
Поверишь ли, мне удалось расслышать,
Что шуточной красою вечность дышит?!
СОСНОВСКИЙ. (Прислушивается…)
Недаром, нет, нам довелось сдружиться…
Коль не добром возьмём, так смехотворством;
Вот, если б удалось нам поучиться,
Но на Олимп взойти не так-то просто…
(Уходят, обнявшись, как родные братья, при этом здорово пошатываясь...)
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Богемов и Сосновский с трудом взбираются на Парнас, помогая друг другу, шатаются из стороны в сторону. На вершине Парнаса переводят дух...
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, поёт.)
Вот друзья похорошели!
Громче скрипка зазвучи!
Помогай друзьям на деле, -
Лучше роли разучить…
Вот, друзья мои учитесь, -
Перед вами весь Парнас!
Для начала осмотритесь:
Хорошо ль здесь в первый раз?
БОГЕМОВ.
Чудо край, как солнце ясный,
Словно, кто намалевал?!
Алый цвет такой прекрасный, -
Словно факел запылал!..
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет на скрипке, поёт.)
Вы с пристрастьем присмотритесь, -
Это Божий дар - Парнас!..
С прилежаньем научитесь,
Что покажут вам сейчас…
Вот идут: Сатурн, Юпитер, -
Небожители… Вы всё ж
С ними, други, не хитрите,
Не потерпят Боги ложь…
САТУРН. (Обращается громовым голосом к Богемову.)
Откуда ты взошёл, приятель,
К нам в поднебесье на Парнас?
ЮПИТЕР. (Обращается к Сосновскому, из глаз сверкают молнии.)
Художник ты или писатель? –
Я, что-то не слыхал про вас?..
БОГЕМОВ. (Отвечает с дрожью в голосе.)
Вот заблудились мы немного,
Дошли до Вашего двора…
СОСНОВСКИЙ.
Здесь хорошо, пусть даже строго…
Домой бы нам пойти пора…
ДИРИЖЕРСКИЙ.
(Играет на скрипке. Происходящее действие соответствует словам песни...)
Друзей Зефиры подхватили,
Легко, как ветром лёгкий дым,
И с ними в поднебесье плыли –
Парнас, показывая им…
Легки их крылья, словно ветер,
Одно мгновенье, - вот и лес…
Всё те же звёзды, тот же вечер
И недопитый интерес…
Здесь, возле выпивки своей –
Все карнавальные наряды…
К великой радости друзей, -
Есть чем блеснуть на маскараде!..
Сообразили, в сей же час, -
Подарки дарит им Парнас…
Друзья, наряды примеряя,
Взялись и пьесу написать, -
Единый миг и всё готово, -
Не чудо разве, - право слово…
Друзья с удовольствием осматривают наряды друг у друга...
СЦЕНА ТРЕТЬЯ.
Живая сцена маскарада. Участники карнавала в ярких масках, в полном блеске хаотично движутся по сцене. Слышится громкая музыка с барабанным боем. На сцене царит невероятный гомон, цыгане, песни, пляска, смех…
Из-за кулис, сбоку появляется необычное шествие в романтическом стиле с элементами классики: Богемов шёл под руку с изящной дамой. Они важно и торжественно шли вдоль авансцены; дама одета во всё белоснежное, расшитое тонким кружевом и жемчугом. На ней сверкающая оригинальная неаполитанская маска, белая изысканная шляпка, на руках её надеты белые английские перчатки ослепительной белизны. За ними следует лакей в изысканной английской одежде, несущий кружевной шлейф её длинного платья. Торжественное шествие заключил Дирижерский, играющий на скрипке.
Как только они появились на сцене, неожиданно, словно по заказу, смолкла на маскараде громкая музыка, и послышалась удивительная мелодия скрипки. Дирижерский играл превосходно, и все присутствующие сразу обратили на пришельцев свои восхищённые взоры.
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Играет, поёт.)
Жил вельможа в царстве неком,
Слыл он мудрым человеком…
Негритянку он всерьёз
В жёны издали привёз…
Так мила была собой
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, - да и только!..
Кто-то скажет: «Очень странно,
Если это без обмана,
Что привёз он негритянку
С африканских берегов!..»
Так мила она собой,
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, - да и только!..
Что за маска, просто сказка,
Туфельки из хрусталя,
А походка – в волнах лодка,
Шляпка – парус корабля!..
Так мила она собой,
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, - да и только!..
Вся, как облако бела –
Как по воздуху плыла,
Словно яблоня цвела, -
Столь изящна и мила!..
Так мила она собой,
Негритянка - боже мой!..
Не сомнительно нисколько, -
Клеопатра, да и только!..
Все присутствующие на балу, с неудержимым любопытным пристрастием, разглядывали пришельцев, в то время как они безостановочно торжественно с достоинством двигались по сцене по Солнцу…
Засуетились все знатные представители карнавала. Все толкались, чтобы приблизиться к сказочным гостям, шептались, кивая в сторону необычных гостей карнавала…
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Говорит громко.)
Ба, кого здесь только нет!
Высший свет и полусвет;
Адвокаты, доктора,
Аферисты, маклера…
ПЕРВАЯ ДАМА. (Обращается ко второй даме.)
Кто скрывается под маской? –
Вот мучительный вопрос,
В самом деле, и всерьёз…
ВТОРАЯ ДАМА.
Интригует чрезвычайно:
Что же под собой таит?
Столь сановное молчанье
И величественный вид…
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Говорит громко.)
Шепчутся, прищурив глазки,
Всех маститых перебрав.
ПЕРВАЯ ДАМА.
Знаете, кто в этой маске?
То не дама, это граф…
ВТОРАЯ ДАМА.
Ах, не спорьте, - это лорд,
Сразу видно, очень горд…
ЧЕЛОВЕК В КРАСНОМ ПЛАЩЕ.
У меня сомнений нету,
Вам откроюсь по секрету,
Навестил нас кардинал, -
Он проездом в гости к нам…
КЛОУН.
Все ошиблись, господа,
Вот послушайте сюда:
- То китайский мандарин,
Мне по дружбе говорил…
ДИРИЖЕРСКИЙ. (Речитатив.)
Все, буквально просто тают, -
Незнакомцам угождают:
Дарит ей билет актриса,
Вексель посулил банкир,
Ясно, что не бескорыстно
Всякий создаёт кумир.
Тех, кто в славе и в почёте
Словно божествами чтут, -
На протекцию в расчёте, -
Проходимцы тут, как тут…
Вот уж стало невозможно
Тайну дальше уберечь…
Маски сняты… Боже, боже, -
Краше б всем в могилу лечь,
Чем обличье обезьяны -
Видеть в незнакомой даме!..
Разом все остолбенели,
Стали пятиться назад…
(Мартышка заливается смехом, топает хрустальными башмачками, приседает от хохота, держась за свой живот...)
БОГЕМОВ. (Обращается ко всем присутствующим на маскараде.)
Эх, бараны, вы бараны!
Дурачьё, вы дурачьё!
Как заморскому вы рады,
Всё своё вам – нипочём…
Вот и хлопайте глазами
На орангутангу сами…
Ведь вы ей поклоны разом,
Принесли, теряя разум…
Будь хоть дьявол, обезьяна, -
Был бы блеск и мишура, -
Все вы, словно по приказу,
Хором вскрикните: «Ура!..»
(Обращается к зрителям.)
Многим даже плохо стало,
Как мартышка хохотала…
Конец спектакля.
Приложение 3.
ПИР В БЛОШИНОМ КОРОЛЕВСТВЕ
Трагикомедия
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Праздник Великий – Первый день лета – желая отметить
В царстве блошином - в столицу стремиться блошиный народ…
Блохи и гниды, вши, незнакомые мелкие твари все Божьи,
Глазом невидимы, - все благородно и чинно на праздник спешат.
Там купола золотые сияют и блещут на Солнце,
Звон колокольный послышался и перезвоны плывут…
Дружно поют здесь с веселием певчие птицы,
Ярко пестреют в садах, благоуханные чудо цветы…
Вышел блошиный король, лично встречает народ свой,
Кажется: Солнце ярее светило, земля изукрасилась ярче.
В блеске нарядов вассалы его пребывают в каретах –
Нет им числа, сметы и счёта им, кажется, нет…
Всё пребывают вассалы – со всех областей и окраин,
Тут торгаши и менялы, банкиры, сановники знатны - все здесь, -
В позолочённых каретах со свитой лакеев и кучеров бесподобных;
Заполонили площадь всю площадь дворцовую - яблоку негде упасть…
Славный король скрыть не может волненья, в великом раздумье:
Мыслит он, как разместить здесь сейчас всех вассалов своих?
Кажется, и без того он – всё на широкую ногу поставил,
Всё же размах оказался не так уж, признаться, велик…
- Что-то не видно блохи знаменитой, зазнайством отменным,
Всех одарённей особ, только уж слишком строптива она;
Уж не случилось с ней что-то? Может быть, очень больна?
Или в зазнайстве чрезмерном блоха, стала чураться двора?
Или же совесть, настолько темна у неё, - есть причина бояться
Света дневного и света придворного круга зазнайке блохе?
Только ведь, это весьма и весьма, скажем так, - неразумно,
Разве сегодня кто сможет похвастаться совестью светлой у нас?
Я не припомню в родне королевской – ни ближней, ни дальней,
Даже, хоть голову всю я сломаю движеньем мозгами:
Не отыскать ни единой персоны такой средь друзей и родни всей,
Кто б справедливо похвастаться смог - совестью чистой и светлой…
Вот, для примера, Гнидинский, на праздник великий явился:
Все во дворце меж собой его гаденькой гнидой зовут;
Сколько уж раз он супругу мою обесчестил цинично?
Сколько таскался с девицами он по столичным моим кабакам?
Или же, взять для примера, того проходимца в богатой карете;
Прибыл на праздник в камзоле, пуговки все в бриллиантах, -
И следопыт, и судья, и тюремный начальник он единоличный,
Жалоб уже на него накопилось сколько, - еле дворец мой вмещает.
Только лишь делу дам ход на него, так он улизнёт, поскорее,
В замок свой. Крепость такая, что мне, королю недоступна;
Знают об этом все до единой блохи, в блошином моём королевстве,
Время проходит, он смеет являться ко мне во дворец беспардонный.
Поздно иль рано, будет ему наказание суровым, но справедливым.
Но и не только ему, но всем, подобным ему, кара придёт неизбежно;
Всех казнокрадов, воров и убийц - в раз подведём мы к ответу,
Время придёт, счёт со всеми сведём, пусть оно будет, что будет…
Вот Гнидомёд, озорник он и плут, в карете на пир пребывает,
Странный какой-то он: шуток моих, тонких намёков не понимает.
Знаю, аквариум с рыбкой златою, возит повсюду с собой он,
Думает он, что его не достану я королевской рукою…
Только ему разве, лишь одному, рыбке служить бесконечно?
Все уж скупил, по веленью её, земли - от края до края.
Сколько ж могу я с бесчинством таким, сердце скрепя, мириться?
Я терпелив, но наступит пора, заставлю его объясниться…
Все в королевстве ужасно боятся разбоя блошиного Гнома,
Время настанет, сыграю ему гром, что небесного громче!
Долго вынашивать мне не придётся, важную эту идею,
Время настанет, счёты сведу с ним, лишь гости уедут.
Слышу я злобные рыки корпускул, всем и всегда недовольных,
Верно, совсем не хватает терпенья мелкому горе-народу.
Слышу их выкрики: «Мы натерпелись! Зло очевидно! Довольно!..»
Даже мурашки по телу бегут мелкою сыпью невольно!..
«Вражий язык – клеветник» - верная есть у людей поговорка,
Чернь презираю я всею душой за клевету на придворных.
Жёстко, безжалостно буду давить, пытками буду их мучить.
Явно предвзято и грубо они события все извращают.
Разве же черни проклятой король клятву такую давал им,
Будто я стану вассалов карать, пусть они и виноваты?
Что вытворяли вассалы мои, - было всё в прошлое время,
Мы жизнь намерены вскоре исправлять, всю - от конца до начала…
Где, покажите мне, - было, имеется ль ныне, где царство такое,
Чтобы там счастливы были все блохи, жили б они все в покое?
Нет на земле, да и впредь быть не может в мире порядка такого,
Где б господа не тиранили вовсе бедную гниду простую.
Так почему же, скажите на милость, должно быть нам всех их лучше?
Чем заслужили таких привилегий, и за какие заслуги?
Ну, хорошо, пусть и надо бы чернь эту - нам пожалеть, что ж, допустим;
Но не за счёт всех вассалов моих, которых иметь - честь имею!
Даже достаточно вспомнить тот случай: брат мой весьма отличился,
Ради меня, своего короля, и всего моего королевства:
Как-то в соседнее царство явился; богатству там цену не знают, -
Дети алмазами и бриллиантами всюду, как галькой играют.
Вот у дворца брат упал на пороге, будто сознанья лишился.
Люди его приютили, лечили; с сиделкой всю ночь обнимался;
Утром пораньше поднялся с постели, дворец тот тихонько покинув,
Ценностей вынес, скажу вам, немало: алмазов, брильянтов, сапфиров…
Этим богатством со мной поделился, пожертвовав мне половину,
Утром ко мне он с добычей богатой в палаты на утро явился.
Только представьте: на дело, какое, вассал мой, презрев стыд и страхи, решился,
Как и себе, так всему королевству, желал он всем сердцем - во всём процветанья!
Вот и скажите: кого же я более прежде обязан полнее и с честью уважить:
То ли вассала, что предан всецело мне, черни ли неблагодарной?!
Только вассал делит полностью счастье со мною, забыв про себя и опасность,
Кроме всего, - труды и опасность ему одному лишь достались…
Стоит учесть также то, что вассал мой отчаянный и столь отважный,
Часто свершает поступок подобный без страха и без колебаний;
Надо отметить - немало вассалов, весьма одержимые хваткой -
Нашу казну пополнять, чтобы не знали ни в чём, никогда недостатка.
Вот, хоть, к примеру, сказать не помеха, о гниде-шуте, королевском:
Мне во дворец не дурнушек приводит ночами тайком без затеи, -
И для любви хороши, и к тому же – песни поют и танцуют!
Этим меня, так скажу вам, что лучше - грех и желать, прославляют!..
(На сцене появляется гнида-шут; поёт и танцует дурашливо.)
Блоха нашла колпак. Скорее,
Примерить норовит в кустах;
Не шуточно спешит примерить,
На риск свой и на свой же страх.
Блоха всем сердцем, пламенея,
Колпак напялив, - в крик вопит:
- Ах, боже, боже, где я, где я?! -
Под колпаком её звучит...
Все слышат крик её блаженный,
Но крик всерьёз никто неймёт:
Всё потому, что, пламенея,
Надела задом наперёд...
Колпак был шапкой-невидимкой,
И слышен, лишь блаженный крик,
Что до печёнок всем проник,
И настроению вредит…
От злости пламенея, может
Блоха скакнуть взад и вперёд…
Бог шельму метит: люди всё же -
Придавят к ногтю - без забот…
(Вбегает блоха, дурачится с гнидой шутом, поёт.)
Наряд облюбовала,
И вышла я плясать.
Прошу вас озорную -
Любить меня, желать!
Ах, вот и я, вот я, блоха!
Без платья – вот потеха!
Ой, ой, умру от смеха я!
Умру я, кроме смеха!
Пусть будет меж нами:
Что я так одинока,
В вине хочу я с вами,
Все утопить пороки.
Ах, вот и я, вот я, блоха!
С бокалом - вот потеха!
Ой, ой, умру от смеха я!
Умру я, кроме смеха!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ.
Пир был на славу, хоть стоит признаться: был он и не без скандала,
Всякого много случилось на пире в Великом блошином стане.
Кто-то весьма и весьма отличился на празднике этом шумливом,
Самого страшного, надо заметить, всё ж на пиру не случилось.
Так что блошиный король с королевой здравствуют и торжествуют…
Плясок да песен и блюд разносольных было всем вдоволь с лихвой.
Вот пир закончен, и время настало, что-то менять в королевстве:
Жить, как и жили в застольное время, дальше уже невозможно.
Надо «корабль» королевский облегчить срочно от лишнего груза,
Дряблое «судно» с таким перегрузом черпало воду изрядно,
И через борт воды пенные в трюмы катят волна за волною.
Жить в королевстве трудней и труднее, волны сильнее всё хлещут.
«Срочно ведите на суд королевский, - молвил король возмущённо, -
Гниду зачинщика, Гниду мошенника, без промедленья - к ответу!
Громко вскричал свой приказ королевский, бряцая шпорами, топал;
Мы в одночасье прикончим-покончим - с тайными гнидо-врагами!..»
Вот привели во дворец королевский эту злосчастную Гниду…
- Слушать, не слушать отпетую Гниду? – проще б, под ноготь злодея!..
- Нет! – урезонил король следопытов, - сделаем всё по закону.
Выше закона у нас в королевстве, только Господь Бог Единый!
- Что с ним возиться-то долго и нудно? Пнуть! да и дело с концами!
Он беспримерный мошенник коварный, плут, краснобай беспримерный…
- Пнуть его! Пнуть – раздавалось всё громче, – все во дворце загалдели, -
Можно подумать, что все до единого, о королевстве радели.
«Нет! – урезонил король своих подданных, - так поступать не годится.
Суд над преступником, долг правосудия, только без лишней водицы.
Строго мы спросим у Гниды зажравшейся, пусть он, мошенник ответит! –
Суд королевский, пусть строгим он будет, но справедливым и честным!..»
Ват приговор огласили и сразу, Гниду покрепче связали.
- Высшею мерой он будет наказан! – все во дворце ликовали…
Близкие к Гниде, друзья и подруги - ужасом были объяты,
Этот вердикт услыхав, все от ужаса просто они онемели.
Путались мысли у Гниды преступника, сердце отчаянно бились:
Шутка сказать: тут, ведь дело касалось жизни его или смерти.
Только надежды всего и осталось в слове последнем у Гниды…
Этого мало, так мизерно мало; шанс этот, просто ничтожен.
«Да, я преступник, - так Гнида ответил, - грех мой безмерно тяжёлый,
Что же мне в слове последнем сказать-то вам здесь, на суде остаётся?
Ваш приговор справедливый, готов я - за злодеянья ответить,
Жалко одно лишь, что вместе со мною, - клад мой исчезнет бесследно…»
«Клад», - это слово сковало рассудок у короля с королевой, -
Насторожились они и невольно – к Гниде всем телом подались.
- Где этот клад? Для чего утаил ты от короля с королевой?
«Разве ж я скрою от вас эту тайну? Мне не к чему укрываться.
Должен я честно, достойно и прямо здесь перед вами признаться,
Чтобы облегчить мне душу от груза тяжких грехов моей жизни…
Разве сокровища можно забрать мне в эту страну подземелья?
Так вы позвольте мне здесь перед вами душу очистить признаньем…»
Знаки подал тут король, и в собранье вмиг всё застыло и смолкло.
Со стороны можно было подумать - время здесь остановилось.
Слышалось сердцебиение Гниды: так лихорадочно билось,
Вдруг, с тишины, словно занавес спала, - Гнида, вдруг, заговорила:
«Клятву готов принести королевству, что говорю только правду,
Эту историю, тайной окутанной, - выкажу, как на ладони.
Здесь, во дворце королевском, я знаю, заговор вызрел великий,
Против семьи королевской, а также, - против его домочадцев…»
Это признанье, как гром в ясном небе, каждого ошеломило,
И королева, едва удержалась, чуть, было, чувств не лишилась.
А сам король был растерян немало, и так был этим напуган,
Что обнажил свою шпагу, и громко суд объявил он закрытым.
«Мне надлежит самому, с глазу на глаз - с гнидой во всём разобраться;
Ведь, под угрозой теперь оказалась, честь моя и безопасность…
Думаю, сам лишь пресечь я сумею - заговор этот злосчастный,
Всех попрошу из суда удалиться, лишь королеве остаться!..»
И размечтался король с королевой: «Клад весь к рукам нам прибрать бы.
Стоят сокровища наших усилий; взять их нам - не помешает…»
К Гниде они приступили с вопросом: «Где клад? – скажи нам немедля».
«Я бы немедля сейчас вам ответил, только ведь – мне что за польза?
Клад вам отдам, заговорщиков выдам, что мне взамен - наказанье?!
Я оклеветан, готов доказать вам, что я лишь жертва интриги;
Мне они мстят, что их замысел тайный переворота - раскрыл я.
Вам этот заговор тайный решился - весь здесь раскрыть без утайки.
Мать и отец мой, зачинщики были – вас отстранить от престола,
Вот почему меня блохи пугали: их они - жизни лишили, -
Знали, что ради четы королевской, мать и отца не щадил я...»
«Ой! - королева воскликнула громко, - я поручиться готова;
Буду просить короля, пусть отпустит, Гниду он без промедленья!
Шутка сказать, мать с отцом не щадил ты, ради четы королевской,
Мог ведь назвать ты кого-то другого, чтоб сочинить нам легенду;
Пусть был ты прежде преступник злодейский, этим смягчил преступленья…»
«Ладно, - сказал тут король, - я прощаю - все преступленья, что прежде
Ты совершал, но запомни ты, Гнида, больше прощать я не стану…
Здесь и теперь поклянусь я короной этой моей королевской,
Если ты, Гнида, ещё провинишься, - лучше б на свет не родился…
С этого времени, кем бы кто ни был: знатный ты или богатый, -
Всех обреку на расправу жестокую и на позор, на проклятье!..»
Гниде на радостях дух захватило, вовсе уже осмелел он:
«Список врагов короля с королевой полный представить готов я.
Все Вам сокровища мира, бесценные преподнесу я с охотой,
Ваше Величество, милостью вашей я награждён, недостойный.
Преподношу Вам сокровища предков - в неисчислимых объёмах.
Место сохранности этих сокровищ вам опишу досконально;
Так что найти их Вам лично, уверен, много труда не составит.
Есть за холмом, у реки Быстрой Слежки три небольших поселенья:
Первое – Гнобино, дальше – Замрихино и, чуть подальше – Гробовичи, -
Там, за холмом, где стоит одиноко дуб великан беспримерный.
Там, в трёх шагах от него, впрямь - к Востоку, ройте-копайте поглубже,
Сажени три шириной. Вам откроются клады, богатства несметные.
Верю, - достойны восторгов сокровища, вызовут в вас удивление -
Золото в слитках там и украшения, древних ремёсел изделия.
Тонкой, изящной работы имеется там же - венец Оскорбякина.
Множество в нём драгоценных каменьев, очень изящной работы;
Тех мастеров на земле не осталось уж, их все секреты утрачены.
Так превзойдёте в богатстве все царства вы, всех и времён, и народов!..»
Молвил король: «Ты поедешь со мною, сам нам укажешь то место,
Кажется, слышал о месте подобном я, и о реке Быстрой Слежки.
Верю, легенду не сочиняешь ты, игры со мною опасны;
Всё же, надёжнее будет, вернее, если сам место укажешь…»
-С радостью я бы поехал с тобою, но, ведь, придворные скажут:
«Вновь с этой гнидой сдружился король, знать, чем-то он соблазнился.
Верно, что Гнида у короля, чем-то опять откупился…
Ваше Величество, сам посуди ты: быть мне с тобой невозможно…»
Король отпускает Гниду на волю, и в раздумье остаётся вдвоём с королевой.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
- Слышали ль новость о Гниде разбойнике? Как? Не слыхали об этом?
Можно ли было такое не слышать? Всюду твердят в королевстве;
И ни о чём больше речь не заходит, только о Гниде злонравной.
Снова любимчиком стал королевы и короля эта Гнида.
Приговорён был к позорной он смерти, снова теперь на свободе,
Кто отзовётся о нём не почтительно, всех обвиняют в измене,
Без вести могут пропасть и бесславно, чтобы – ни слуху, ни духу.
Сам же король объявил, что уходит нищим по свету скитаться,
И за себя он оставил на время Гниду и с ним - королеву…
Думайте всё, что вам только угодно, хоть все мозги иссушите:
А королевство король покидает. Ради чего? Неизвестно…
Сколько живу я на свете, поверьте, - много всего повидал,
Но что б король покидал королевство – слыхивать я - не слыхал.
«Надо же… Кто б мог подумать, ведь с Гнидой я выпивал не однажды,
Стал он заведовать всем королевством, просто не верится даже…
Честно скажу, что свою бы пивную на день ему не доверил,
А уж тем более – всё королевство; тут и с ума сойти - мило.
Нынче же, как похмелюсь, непременно, с Гнидой разбойником встречусь,
Думаю, быстро так не позабыл он путь в нашу Злато Пивную;
И после третьей уж порции пива – всю правду-матку раскроет.
Мне уж не терпится вызнать скорее новость из уст этой Гниды.
Думалось мне: эту жалкую Гниду я изучил досконально,
Чтоб на такое мозгов бы хватило - мысли я не допускаю:
Разве Лицей - наша Злата Пивная, чтоб из неё можно прыгнуть,
Сразу на трон королевский, пусть, даже, и на короткое время…»
Встреча друзей, это праздников праздник, звонкие звоны бокалов,
Встреча друзей настоящих, есть таинство, звёздами мечено - в млечности…
В Злато Пивной повстречались герои этой поэмы, как братья,
Гнида Большая и Средняя Гнида, - радость свою не скрывали…
«Орден я вижу, совсем незнакомый мне, грудь твою красит отменно, -
Ты мне об этом, надеюсь, поведаешь здесь и сейчас непременно.
Орден не просто на грудь ты повесил? Это ж не блажь-любованье?
Это, пожалуй, как я понимаю, - гордость твоя и признанье?!»
Светлую пену с бокала сдувая, медлил с ответом приятель:
- Если, по правде сказать, - отвечал он, - тайна в нём скрыта большая…
После тебе расскажу я об этом, надо создать настроенье,
Пиво отменное! Пиво чудесное! Пиво, скажу я, - что надо!..
«Слушай, приятель, а, правда, толкуют, будто сейчас ты на троне?
Пусть, даже временно, всё ж интересно мне, как это стало возможно?
Ведь королевство – не двор проходящий, как эта Злата Пивная;
Но велико – без конца и начала, - как целый космос бескрайний…
Если об этом подумать серьёзно и по нормальным понятьям, -
Надо такой обладать головою, как Вавилонская Башня!..»
- После тебе расскажу я об этом, надо создать настроенье,
Пиво отменное! Пиво чудесное! Пиво, скажу я, - что надо!..
«Правда ли это, - король наш отправился тайно скитаться по свету:
Где самоходом, где с птицей попутною, где и в подкладке монаха…»
- Я обо всём расскажу по порядку, до мелочей, чуть позднее,
Прямо сейчас, первым делом желаю, чтоб дал совет мне по-дружбе.
Рано иль поздно, король возвратится, вот что мне душу тревожит,
Он возвратится, мне жизни лишиться, и мне ничто не поможет…
Нить моей дружбы тонка и непрочна, с нашей четой королевской,
Скоро поймёт наш король, что обманут, был он слугой бесполезным,
Надо бежать мне быстрее отсюда, из королевства подальше,
Чтобы не смог укусить и за палец даже, король кровожадный…
Только, ведь горько уж очень по свету беженцем всюду считаться,
Может быть, лучше мне, как и бывало, в замке моём отсидеться?
Помню, лишь только король пожелает перцу мне острого всыпать,
Сяду я в крепость и горя мне мало, пусть он впустую позлится.
Лично к тебе я хочу обратиться, верь мне, - в долгу не останусь,
Чтобы письмо от меня королю собственноручно вручил ты, -
Что от души я ему благодарен, он подарил мне спасенье,
Чтоб на меня не сердился бы очень, не предавал мне значенье.
Здесь и сейчас королю сочиним мы это писанье с тобою,
И куражу от письма будет больше, и каллиграф ты отменный…
«Смысла затеи с письмом этим странным не понимаю, дружище;
Мы, предположим, совместно с тобою, всё, как по нотам распишем,
И королю, предположим, вручу я эту письмо, так, как надо.
Я допускаю, прочтёт он писанье наше с тобою, что дальше?
В чём тут идея твоя? Непонятно. Есть ли резон в этом деле?»
- Фокус весь в том, что резон нам не нужен. Очень простая идея:
В нашем письме королю - намекнём мы: копию текста имеем,
И на весь мир огласим содержанье, если письма не поймёт он…»
Во время написания письма, исполняя дуэтом песню «Честь имею!..»
Господа, честь имею - иметь честь,
Лишь три желанья за душою есть.
Вот три желанья: пить, спать, есть;
Честь имею, ни два, ни шесть,
А ровно три иметь - имею честь!
И голос мой звенит, как медь!..
Уж, если пить, так пью и молчу;
Напьюсь, наемся и не плачу…
Поесть, попить, - это я люблю;
Поем, попью, спасибо говорю,
При этом, господа, я шуток не терплю:
И, если что, то - живо отрублю!..
Господа, завсегда иметь - имею честь -
Три привычки в этом мире;
Честь имею; не два, не четыре,
А ровно три иметь - имею честь,
Притом, скажу вам, даже шире:
При исполнении, я быть люблю в мундире!..
Уж, если что понравится – то я возьму,
Вы не держите на меня обиды, -
Украсть, ограбить, обмануть,
Имею честь, как глазом подмигнуть,
При этом все имею виды, -
Благодарите Бога, коль не бью.
Господа, я иметь - имею честь,
Вам правду-матку всю сказать, как есть:
Люблю три ветви власти я не зря,
Не две, не восемь, ровно три,
Люблю до самой страсти я,
Люблю, лишь три, иного – и не говори…
Люблю во власти, лишь себя,
Себя, ещё раз, завсегда, - себя же;
Иной другой, кто он не будь,
Забудь о власти и забудь,
Иначе, не ручаюсь я,
Прибью, одной забавы для!..
Спросить, друзья, имею честь:
Ещё кто на подмостках есть?!
Я не ослышался ль: народ?
Да отроду весь этот сброд
Я не любил. Сейчас уйду отсюда,
Что б вам не стало слишком худо!..
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Лучше не спрашивать о короле, как он вернулся после скитаний по свету,
В поисках дивного клада – сокровищниц Гниды, злосчастной пройдохи;
Нет ни малейшей возможности для описания всей потрясающей сцены,
Что продолжалась в течение целой недели в чертогах дворца королевских;
Даже весьма и весьма удивительно, что тогда разум его не покинул бесследно…
Но, несомненно, что рана на сердце осталась глубокой; и не на шутку,
Так разболелась душа короля, что, повторяю, лучше не спрашивать даже
И королеве его ни о чём; словом единым нельзя было с ним поделиться…
Время всё лечит, - недаром живёт до сих пор у народа крылатая мудрость;
Время пришло, и король наш стал мало-помалу в себя приходить от удара.
И вот однажды король обратился к супруге своей с деликатным вопросом:
«Ты расскажи мне, подруга, как наши дела обстоят в королевстве блошином?
Где укрывается эта позорная Гнида? Стало ль спокойней у нас в королевстве?»
И королева на это ему в ответ говорила: «Друг мой, не стоит тебе сокрушаться;
Думать не надо о том, что недавно случилось; пусть мужество вновь возвратится.
Хватит тебе унижаться, ведь все в королевстве должны тебе повиноваться!»
Так ей на это ответил король: «А стоит тому удивляться, что я потрясён так глубоко;
Гнидой такою ничтожной, я был, так жестоко обманут, и пострадали вассалы,
Все они верой и правдой служили мне и королевству, но были закованы в цепи…
Как безрассудно, поспешно и глупо тебя я послушал, поддавшись лукавству,
Ты за него заступилась, хоть я поначалу был против тех происков Гниды-пройдохи...»
- Ах, повелитель мой, стоит ли так убиваться, беды не бывает на свете непоправимой;
Несколько дней уже к ряду, стремится к тебе во дворец бакалейщик из Злата Пивная,
Важное хочет вручить он письмо, что написано Гнидой к тебе, Государь мой…
«Что ж, очень кстати, сейчас прикажу во дворец к нам доставить писанье от Гниды,
Без промедленья ко мне во дворец пусть пропустят хозяина Злата Пивная с писаньем.
Вот мой приказ: гниду со всею роднёй его, не церемоньтесь – хватайте, где доведётся:
Хоть под кустами в лесу, и в горах или в поле, - все они наши, со всем их богатством…
Можете смело терзать их, травить и давить, как угодно – никто в этом вам не помеха.
Пусть мои верные слуги, забудут былые обиды; обманут я был этой Гнидой -
Нагло, безбожно, коварно. Теперь пелена с глаз вся спала, возмездье ему неизбежно!
Пусть же вассалы по совести все принесут мне присягу на верность в служенье…»
В знак примиренья со всеми вассалами, пир приказал он задать королевский:
«Пусть длится пир этот десять дней кряду, - днём пусть пируют и ночью!..»
Вышел закон королевский без промедленья - о свободных дорогах без пошлин,
Так, чтоб свободно могли бы к дворцу все приблизиться - к крепости самой;
Лично я выйду поздравить народ свой с нашей стены крепостной королевской…
Пусть пьют вино за здоровье моё! Пусть веселятся, танцуют!.. А гниду забудут…
Должен я лично сам, выйти на Гнидинский след, это мой долг королевский:
Вырву с корнями я Гнидино племя, всех придавая позору, проклятью и пыткам…»
Слушайте дальше историю с гнидой, на слово вы мне поверьте, - будет на пользу
Опыт вам этот, в жизни весьма пригодиться, вы лишь наберитесь терпенья;
Тот, кто поверхностно любит предметов касаться, совет мой: чтенье это оставьте,
Лучше вам с телеэкрана увидеть, как все богатые часто и искренне плачут…
Коль интересна история эта, представьте: едет в карете от Гниды с письмом Злата Пивная,
Чинно к палатам подъехал, и во дворец устремился с писанием жизненно важным -
Для короля, королевы, вассалов их верных и знатных, и для всего королевства,
Кто задержать бы посмел бакалейщика, если король повелел ему лично явиться.
Вот бакалейщик Злата Пивная идёт к самому королю, держит крепко писанье;
Пусть он идёт… Здесь и сейчас - нас персона его занимает значительно меньше.
Более нам интересен сам Гнида; шагал в карнавальной он маске с ним рядом.
Вдруг, отделился от бакалейщика, - в залу, где бал проходил, он устремился.
И к королеве, подобно троянскому Парису, Гнида решительно вдруг подошёл.
Заокеанские рядом соперницы с той королевой стояли, с виду влиятельных очень…
Яблоко Гнида вручил ей, как когда-то Венере дарил троянский Парис яблоко золотое,
Громко назвал королеву он - самой красивой - из всех самых лучших женщин на свете…
Что здесь тогда началось?! Слов не найду, чтобы выразить хаос словами.
Если сказать мне, к примеру, что пир навсегда был испорчен, этого было бы мало.
Лучше уж мне ничего не сказать здесь об этом, было бы так справедливей.
Вот почему, лишь одно я сказать здесь осмелюсь, - чем завершилось событье?
Дочку, Елену Прекрасную с Гнидою, тайно от короля отдала под венец королева…
И заказала венчание это изобразить с мастерством уникальным - резьбой барельефной,
Вписаны золотом были легенды, которые делают это искусство бессмертным,
Важной деталью в нём - зеркало было, что отражало все тайны на нашей планете.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Королева блошиного царства. Дочь королевы – Елена. Королева смотрится в зеркало, смахивает с лица лишнюю пудру пушистой кисточкой, говорит при этом вслух, иногда поворачиваясь в сторону Елены.
К о р о л ев а.
Пусть упокоит Господь прекрасную душу владыки всего королевства,
Вот уж, казалось мне, мир весь держал он своею державной рукою,
Но, как супруг, был, мне кажется, прост и весьма даже, думаю, слишком,
К сердцу так близко, и даже со страхом, воспринимал он волненье народа.
Да всё чужеземцами разными, было, себя окружал он, давая им льготы…
Теперь вот, как только не стало его, и пошли всевозможные ссоры, да споры,
И песни горланят похабные, что с ними частенько любил наш король распевать.
А слуги его, инквизиторы, всюду, так и шныряют, и всё примечают,
Сколько порядочных блох из-за них уж попали в большую беду…
Е л е н а.
Да, я видала сама, как недавно скрутили простую блоху лишь за то,
Что громко сказала она: во тьме нас держали, и за нос нас долго водили,
Что блох и простых даже самых, всех надо их просветить, накормить, обогреть…
Пожалуй, ведь это и правда, что эта блоха говорила. И я также думала часто…
Слышится с улицы громкая солдатская песня:
Я пью за солдат! За старых солдат!
Моя не вина. Что скоро война;
Да здравствует, братцы, война!..
К о р о л е в а.
Вот слышишь, Елена! Накаркать, ведь могут беду непутёвые эти солдаты,
Своими дурацкими песнями… И от короля, только слышишь, бывало:
Рассказ, как трещали в бою барабаны, бойцы продвигались вперёд.
Как брали высоты солдаты, да под холмом слишком много бойцов полегло.
Как их за бугор потеснили, что - тот победил, а этот - там был побеждён.
Но кто победил? И кого победили? - понять невозможно, ведь все же свои…
Е л е н а.
Помню я, помню: такой-то с боями жестокими был оккупирован город,
Там всех перебили мужчин, а женщин и малых детей, в каких-то лесах укрывали…
Кто укрывал? Кого укрывали? Кто укрывался? – понять ничего не возможно.
К о р о л е в а.
Дожили, все говорят уж, что оружье выдать бы надо всем горожанам…
Как всё ужасно. Эти события мне не дают уж - ни сна и минуты покоя…
Ничто уж не радует нас, не веселит больше и не развлекает.
Те же картины стоят предо мною, всё те же у нас и заботы…
Так бы король мне сказал, что это плоды доброты моей и снисхожденья,
Совесть, как прежде, твердит мне, что всё ж поступаю я очень разумно.
Стоит ли сразу вот так, раздувать мне пожарище бури в повышенном гневе?
Надо надежду лелеять в душе, что пламя пожара само по себе всё ж погаснет.
Дерзость всех пришлых к дворцу королевства растёт с каждым часом.
Вот оскверняют святыни, и страсть обезумевшей черни, всех заражает безумьем;
Так и пошло, что растут беспредельно ряды за рядами смутьянов,
И в королевстве такое творится, что и подумать-то страшно,
Так я спешила сказать королю, что случилось; о худшем, чтоб он не подумал.
А средства бороться с бедою уже мне видно. Ни мягкость, ни твёрдость, -
Нам больше уже не помогут. И сильные мира бессильны в бушующем море.
Нас, власти имущих, швыряют кипящие волны, куда только не пожелают…
Вбегает испуганная гнида, низко кланяется в ноги королеве, говорит, запинаясь и заикаясь…
Г н и д а.
Кончена власть ваша, моя королева! Буйные толпы людей желают пробиться к дворцу,
С палками и молотками. А есть с топорами, железом и огнестрельным оружьем.
Всё сокрушают, что есть на пути и разоряют дома побогаче, часовни и храмы,
Перевернули вверх дном, всё, что только возможно; в прах всё разносит и топчет,
Не признавая святого. Ряды их растут, как в бурю волны морские, ничто не преграда, -
Коль на пути повстречают ворота, - вышибут или взрывают мгновенно…
Жгут всё, что есть на пути обезумевшие толпы, сопротивлений нигде не встречая…
К о р о л е в а. (Жестом останавливает речь блохи.)
Останови безудержный поток свой… (обращается к Елене)
Оставь нас, Елена… Не для тебя этот наш разговор…
(Елена поспешно уходит. Королева с раздражением обращается к блохе.)
К о р о л е в а.
Ты что распаляешься, Гнида, всё больше и больше, до боли мне страх нагоняя,
Мненье скажи, если имеешь его или просто умолкни, хватит терзать моё сердце,
Как кровопийца, ты. Гнида, никак не насытишься кровью моей и Елены…
Г н и д а
Ваше величество, были довольны всегда вы советом, что предлагал я,
Но пользоваться не умели вы и не желали, и всё обращали вы в шутку.
И говорили, что будто шучу постоянно и далеко уж я слишком смотрю.
Но кончились шутки, моя королева, а я ведь предвидел события эти;
Помните, предупреждал вас заранее…
К о р о л е в а
Многое тоже предвижу и я, предотвратить не в силах…
Г н и д а
Новых процессов не предотвратить, дайте им жить вольной жизнью,
Этим лишь вы обуздаете их, иначе грозит разоренье всего королевства.
К о р о л е в а
Судя, по-вашему, к гибели веры мы также должны отнестись терпеливо?
Разве тебе неизвестно, что я поклялась королю стоять до конца, ради веры!
Нет, ради мира, любою ценой, не поступимся мы верой единой.
Немало есть сыщиков тайных у нас, крамолу изжить в королевстве.
К уступчивости я не склонюсь ни за что, мятеж у себя не потерпим.
Г н и д а
Мир и спокойствие не водворить, мерами, что разжигают лишь злобу,
Только подумайте, ждут перемен все – и богатый, и бедный;
Что за резон нам стоять на своём, всё уж меняется всюду.
Вера не повод у нас для того, чтоб одни истреблялись другими.
К о р о л е в а
Больше такого не говори мне, даже и слушать такое не стану…
Трудно быть честным в политике, искренним и верным данному слову,
Но неужели мы променяем веру предков на новшества странные?
Выжечь калёным железом следует всё, что шатает наши устои…
Г н и д а
Вот и они, кого собрались калёным железом выжечь вы, королева,
Решили перейти от разговоров - к борьбе беспощадной, открытой.
Всем в королевстве внушается страх, что оплёл паутиной своей инквизитор,
Что заодно с королевой оплатит он счёт, который у них накопился,
Слишком уж много выпито крови простых сограждан и так разжирели,
Лопнуть, готовы они в любое мгновенье…
К о р о л е в а
К чуму говоришь это мне? Пугаешь намеренно?
Г н и д а
Верен тебе, королева. Люблю!.. Вот почему говорю без прикрас, откровенно.
Надо бежать нам с тобою быстрее отсюда. Не слишком пока ещё поздно…
Я прикажу заложить карету с надёжной охраной, и всё устрою блестяще…
К о р о л е в а
Как? Мне всё бросить? С тобою бежать? В своём ли уме ты?
Г н и д а
Ну, как хотите… Собирается уходить.)
К о р о л е в а
Стой!.. Мне надо подумать… Я дам тебе знать. Будь при дворе, неотлучно…
Г н и д а
Как вы прикажете. С нетерпением ожидаю ваших решений, моя королева, богиня моя!..
(Кланяется. Поспешно уходит.)
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ
Королева, дочь королевы. Позднее Командор
К о р о л е в а
Слушай, Елена, понять не могу эту нашу придворную, вредную Гниду,
Можешь представить: даёт мне совет – покинуть дворец и бежать с ним,
Он запугал меня насмерть блошиным восстаньем и гибелью нашей.
Что посоветуешь ты: как поступить надлежит нам? Что надо нам делать?
Е л е н а
Он, как я знаю, тюремный теперь надзиратель, он и судья, и палач в королевстве,
Я удивляюсь: не слишком ли много ему вы доверили неограниченной власти.
К о р о л е в а
Надо признать, что тому я сама удивляюсь. Да ещё говорит, что влюблён он в меня…
Е л е н а (Громко смеётся)
Вот проказник, какой! Он и мне предложил с ним бежать, называя любимой…
К о р о л е в а (Удивлённо)
Ты серьёзно, Елена? Так, выходит, теперь, мы соперницы стали с тобою?..
(Обе смеются, обнимаются)
К о р о л е в а
Ай, да Гнида! Вот шельма, так шельма!..
Е л е н а
Ах, оставим его. И сюда ему больше ни шагу…
К о р о л е в а
Ты права. Из тюрьмы пусть уже не выходит. Командору поручим:
Пусть его урезонит, как надо и упрячет подальше без шума и пыли.
(Появляется командор.)
Как ты, кстати, мой друг. Без китайских к тебе церемоний обращаюсь.
К о м а н д о р
Рад служить вам и слушать вас рад. Служу королеве лишь и королевству!
К о р о л е в а
Гниду нашу тебе поручаю отправить в темницу и без промедленья.
Так, чтоб слуху о нём никакого никому, никогда и без лишнего шума…
К о м а н д о р
Будьте покойны. Сейчас же исполню… (Собирается уходить.)
К о р о л е в а
Не торопись, Командор. Побудь ещё с нами…
К о м а н д о р
Вот я здесь…
К о р о л е в а
Знаете что?.. Лишь одно успокоит меня от волненья. Ваша помощь нужна.
К о м а н д о р
Вот я здесь, и помочь я готов.
К о р о л е в а
Подержите мне пряжу, мой друг командор…
К о м а н д о р (Вопросительно смотрит на Елену.)
Пряжу мне подержать?
К о р о л е в а
Это разве зазорно, помогать королеве?
К о м а н д о р (Оглядывается на Елену.)
Нет, конечно, совсем не зазорно; но солидно ли мне, командору?
К о р о л е в а
Ясно. Подержите тогда пряжу нашей Елене. Я же буду вязать…
(Командор держит пряжу. Елена сматывает нитки в клубок. Королева вяжет.)
К о р о л е в а
А не спеть ли, любезные вам, что-то трогательное для души…
Е л е н а (с упрёком.)
Ваше Величество, вы чересчур уже это…
К о р о л е в а (с шуткой)
Что тут такого, Елена, мы все здесь свои…
Е л е н а
Ах, Ваше Величество, Ваше Величество!..
К о р о л е в а
Ну, хорошо, я одна стану петь, а на припеве лишь мне подпевайте…
(Королева напевает тихонько, улыбаясь, поглядывает на Елену и Командора.)
Вы слышите: это знакомая флейта играет,
И громче походные, медные трубы гремят!
Там друг мой любезный отряд боевой собирает,
И выступит скоро за дело святое отряд...
Мне видно с балкона: любимый бойцов созывает,
О Боже, степной мой орёл, вдруг взлетел на коня!
И меч боевой, так легко высоко поднимает;
Как сердце тревожно забилось в груди у меня!..
Припев:
Вперёд, мой товарищ, за Родину Мать!
Героя, так хочется к сердцу прижать!
Пусть флейта играет! Пусть трубы гремят!
Нет выше награды, чем воином стать!..
О, если б мне только в отряде с любимым быть вместе!
О, если б доверили мне боевого коня!
С каким бы восторгом я в бой понеслась, ради чести -
По дымным дорогам любимой Отчизны, пыля!..
За нашу Отчизну, за край мой, всем сердцем любимый, -
Летела б, как птица - ковыльной равниной степей!
- Враги отступают!.. Громи их, громи, мой родимый!
Смелее мой конь, за свободу Отчизны - смелей!..
Припев:
Вперёд, мой товарищ, за Родину Мать!
Героя, так хочется к сердцу прижать!
Пусть флейта играет! Пусть трубы гремят!
Нет выше награды, чем воином стать!..
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Лунная соловьиная ночь. Роскошная дворцовая комната Елены. Балконная дверь распахнута настежь. Елена сидит при свечах за столом в задумчивости. За окном, под балконом послышались звуки гитары…
Е л е н а. (Взволнованно.)
Боже! Откуда ночью музыкант во дворце, где все ворота на запоре?
(Послышалось пение под балконом.)
Тихо над Тобосом…
Дремлет всё селенье,
Разметавши косы
Дремлет Дульцинея.
Друг мой Санчо-Пансо,
Взять гитару надо,
Пусть исторгнут пальцы
Сердца серенаду.
Не дадим амбиции
Обернуться в страх,
Если инквизиции
Донесёт монарх.
Знать, недаром важный он
Брит иезуит,
Мне рукой продажною
С лоджии грозит.
Не испортить песни
Этому банану.
Не сойдёт он с места
Поздно или рано.
Шёлковую лестницу
Выну из кармана,
За мою прелестницу
Он получит рану!..
Е л е н а. (Говорит тихо за занавеской, не выходя на балкон.)
Кто здесь поёт? Что от меня вам надо? Идите прочь своей дорогой…
К и х о т. (Говорит тихи).
О Дульц Елена, с трудом выбрал путь ко дворцу ради встречи с тобою,
Жду с нетерпеньем тебя у балкона, богиня моя, умоляю, скорее приди…
Е л е н а.
Нет, не возможно сейчас. Могут увидеть нас вместе с тобою, Кихот…
К и х о т.
Долго и тщетно искал нашей встречи, скорее приди, жизнь и любовь моя!
Необходимо с тобой объясниться… Мне медлить, уж больше ни часа нельзя…
Е л е н а.
Нет. Не теперь, друг Кихит, умоляю, не время сейчас. Ты жив, - это главное,
Всё ж остальное, поверь мне, исполнится…
К и х о т.
Может, тебя заподозрили?
Е л е н а.
Нет! Моё соучастие вне подозрений, но мне предстоит стать женой Командора…
К и х о т.
Завтра же ночью готовься, Елена, к побегу; медлить нам больше нельзя…
Е л е н а.
Всё, друг Кихот, уходи! Погубишь себя и меня ты; и общее дело погубишь…
К и х о т. (Поёт негромко, удаляясь от балкона.)
Эпиграммы! Эпиграммы!
Проснитесь, наденьте доспехи!
Мы едем! Мы едем!
Путешествовать по свету!
О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня:
Смелее, смелее
Садись на коня!..
Ударю по щиту копьем:
Вперёд, кабальеро!..
Владей моим сердцем,
Моя королева!
Мне по духу сестра,
Коль мне по сердцу дама!
Как шпага остра
Моя эпиграмма!
Да упадёт мой юмор
К ногам каплей разума.
Дульцинея, на коленях
Не умолял ни разу я…
Венцом будет юмор,
Моя Дульцинея, нам в старости.
Не откажи, моя богиня,
Хотя б в самой малости:
О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня –
Смелее, смелее
Садись на коня!..
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
Дворцовая комната Елены, вся заставлена корзинами с цветами и богатыми свадебными подарками для Елены. Елена печальна и неразговорчива. Королева старается её развеселить. Командор чувствует себя, словно не в своей тарелке.
К о р о л е в а.
Сколько чудесных цветов! Места уж нет, где поставить корзины с цветами!
Любят вассалы тебя, словно братья, счастье твоё, счастьем своим признают…
(Елена печальная, молча, подходит к окну, смотрит во двор.)
Что же, Елена, словно не к свадьбе готовишься ты, но к своей тризне,
Разве к лицу тебе это? Что ты смущаешь, всем видом своим Командора?
(Обращается к Командору, желая развеять тягостное молчание.)
Друг мой, герой Командор, слышала я,- чернь не на шутку бунтует?
Все охватило провинции. Все ли предприняты меры, чтоб до нас не дошло?
В замке довольно ли нашего войска? Как охраняются наши ворота?
К о м а н д о р.
Да, я не скрою от Вас, моя королева, весьма разрастается смута,
Всё под контролем моим. Одно лишь меня весьма и весьма беспокоит,
В замок проходит Кихот по ночам, весьма он опасный преступник,
Жулик отпетый, смутьян и бездельник - растормошил блошиное всё королевство,
Но я уж вышел на след негодяя Кихота, скоро удастся загнать его в сети…
К о р о л е в а. (С негодованием.)
Сколько же можно, мой друг Командор, нянькаться с этим опасным Кихотом,
Он оборванец и лодырь, и плут вместо того, чтоб трудиться на благо Отчизны,
Мутит блошиный народ, вот уж дворцу моему угрожает и замок колеблет.
Ради меня и Елены ты должен схватить негодяя, казнить - другим в назиданье.
Будь осторожен; он очень хитёр и коварен…
К о м а н д о р.
Будьте уверены. Нынче же ночью он сам в мои сети запрыгнет. Ответит за всё
Сыщики наши не дремлют, а инквизитор сумеет всю подноготную вызнать,
Мастер по этому делу он первоклассный…
К о р о л е в а.
Боже, как глуп же Кихот, считая себя всех умнее…
К о м а н д о р.
Точно подметили вы, королева: глуп он как пробка, амбиции, хоть отбавляй.
К о р о л е в а
Но, ведь какую он мог бы нам оказать всем услугу, если бы вдруг захотел;
Но, вместо этого, он причиняет нам лишь огорченья, без пользы себе.
Но не в пример им, наши пиры и приёмы, тесно сплотили дворцовых вассалов…
К о м а н д о р.
Как монолит, все вассалы едины!..
К о р о л е в а.
Крепче, теснее мы все сплочены, чем все опасные тайные сборища эти…
К о м а н д о р.
Истинно так. Тайные сборища крепки до первого только ареста и пытки…
К о р о л е в а.
Мне не понятно: чем он, Кихот волнует народ? Вед за душой у него, - ничего;
Голь перекатная. А, вот, поди ж, ты, - чернь глазеет, как на удава, каждое слово
Ловит, как манну небесную. Нам он вредит, а пользы себе не приносит…
К о м а н д о р.
В наших несчастьях вина его в том, - потворствует пришлым он миссионерам.
В тайне ликует, что могут они много наделать нам зла, бесчинством своим…
Но повторяю, считайте, он в наших руках этой ночью.
К о р о л е в а.
Этой надеждой живу, надеюсь и верю…
Е л е н а (Взволновано подходит к окну, пристально смотрит во двор.)
Что это там, на площади, будто, солдаты идут?
К о м а н д о р.
Личная охрана королевы…
Е л е н а.
Нет. Солдат там гораздо больше. Чуть ли не весь гарнизон нашего замка.
Что б это значило? Прошу, Командор, сходите, узнайте, в чём дело?
Видно, что там чрезвычайное что-то. Не медлите, Командор, прошу вас!
К о м а н д о р.
Что ж хорошо, душа моя, сейчас всё узнаю и скоро вернусь с докладом…
(Командор уходит.)
К о р о л е в а.
Мне показалось, Елена, - бесцеремонно выдворила ты Командора во двор.
Е л е н а.
Я ничего не сумела поделать с собою. Не знаю: как мне себя вести с ним?
К о р о л е в а.
Он, ведь, так предан нам, надобно это ценить.
Е л е н а.
Ваше величество, вы с Командором жёстко настроены против Кихота.
К о р о л е в а.
Часть - по заслугам!
Е л е н а.
Но вы, ведь когда-то боготворили его…
К о р о л е в а.
Раньше он был мне приятен. Ныне считаю: талантливый он, но строптивый.
Я выхожу вся из себя: чернь всей провинции, чуть не готова молиться ему.
Надо быстрей урезонить его. Чувствую, что от него нам добра не дождаться…
Е л е н а.
Вспомните, он проезжал мимо нас, я кидалась к окошку, вы же бранили меня.
Сами же, будто случайно, пытались взглянуть на него из окошка с восторгом.
Он улыбался и кланялся мне, бросая свой пламенный взгляд на меня.
Разве не льстило вам, что друг Кихот - оказывал честь вашей дочери?!
К о р о л е в а.
Ох, и выдумщица ты, Елена, что на Кихота с восторгом глядела с тобой из окна.
Е л е н а.
Позже вы мне приказывали не подходить к окну, когда я его поджидала.
Стоило в гости Кихоту наведаться к нам, вы старались воздать ему почесть,
Разве же вы не желали нам счастья? Теперь вот готовы казнить вы Кихота.
К о р о л е в а.
Счастья желаю тебе я Елена, и Командор осчастливит тебя беспримерно,
Вся безграничная власть у него, и казной королевской сполна он владеет…
Е л е н а.
Ой, пощади, государыня матушка! Нет, Командор не станет героем моим!
Лучше шалашик в лесу станет истинным раем для нас двоих с Кихотом…
Только лишь он мой возлюбленный друг! За ним я готова носить победное Знамя!..
(Во дворе раздаётся бой барабанов, и слышится песня. Королева с ужасом подходит к окну.)
Вера в светлое, - развеяла, как пыль,
Эта, сердце раздирающая быль.
Ох, и лютый же разбойник, ох, и лют! –
Барабаны барабанят там и тут…
Говорили, говорили, говорят, -
Слышал это уже много лет подряд,
Может быть, кто позабыл ту «быль-мечту»,
Как разбойник лютый сватал красоту…
Барабанят барабаны там и тут:
«За разбойника царевну выдают!..»
По тропе разбойник вышел на разбой,
Выкрал дерзкий он красавицу с собой!..
Током крови вновь гремит созвучно тут:
«За разбойника царевну выдают!..
Через лес идёт вразвалочку медведь,
Колокольцев звоны слышны там и здесь…»
«Что-то будет, что-то будет, - все поют, -
За разбойника царевну выдают!..»
Вдруг кольнуло, что-то в сердце в глубине,
Не до песен с той минуты стало мне…
- Где тот Вий, где страхолюдина? – зовут, -
Где, родимец расшиби его? – поют.
- Ну, как веки Вию страшно разомкнут,
За него, бедняжку вправду ль выдают?!
- Ой! - послышался слепой старухи крик…
Я такого крика слышать не привык…
- Люди добрые, - нам злую песнь поют, -
За разбойника царевну выдают!..
Колокольчики хохочут и звенят:
«Всё путём, путём, путём, - нам говорят, -
Ну, так что же, что разбойник он и плут? –
Пусть красавицу попробовать дадут…
- Ой, да, - слышно эту новость за версту, -
Ой, погубит, тот разбойник красоту!..
- Ох, и лют же был разбойник, ох, и лют! –
Барабаны барабанят там и тут…
ЧАСТЬ ДЕВЯТАЯ
Ночная сцена у фонаря под балконом Елены. Появляется Командор с солдатами.
К о м а н д о р. (Обращается к солдатам.)
Спрячьтесь в кустах недалеко от балкона Елены, ждите моего сигнала.
(Солдаты прячутся в кустах. Появляется Инквизитор в плаще с капюшоном.)
К о м а н д о р. (Насторожённо.)
Ваше Преосвященство, это вы?
И н к в и з и т о р.
Командор, разве ждёте кого-то ещё?
К о м а н д о р.
Жду с нетерпеньем незваного гостя Кихота, скоро, надеюсь, придёт он, бродяга…
И н к в и з и т о р.
Только что, здесь мы схватили двух одиночных бродяг. Дознанье ведётся…
К о м а н д о р.
Вы появились здесь, как невидимка…
И н к в и з и т о р.
Мы, божьи слуги владеем секретом – быть невидимыми…
К о м а н д о р.
Может быть, слишком нас много здесь, для ареста одного лишь Кихота?
И н к в и з и т о р.
Ваша забота - внешних врагов обезглавить. Мы обезглавим врагов, что внутри.
К о м а н д о р.
Разве внутри королевства могут быть враги?
И н к в и з и т о р.
Как это ни прискорбно, но у меня имеются такие факты…
К о м а н д о р.
Время настало искоренить зло внутри, и снаружи… Уходим в укрытие…
(Инквизитор и Командор расходятся в разные стороны. Под балконом Елены появляется Кихот в плаще с капюшоном, как у Инквизитора. Прислушивается.)
К и х о т. (В сторону)
Я видел здесь недавно Командора и шпагу мог всадить ему промеж лопаток;
Я не убийца? Умрёт он в честном поединке. Дождусь его под фонарём…
(Появляется Командор. Вплотную подходит к Кихоту.)
К о м а н д о р. (Говорит настороженно.)
Ваше Преосвященство, это вы?
К и х о т.
Вашу шпагу обнажите, Командор, коль вы не трус. Кихот на поединок вызывает.
К о м а н д о р.
Дам знать солдатам, пусть возьмут тебя живьём…
К и х о т. (Выхватывает свою шпагу.)
Ни шагу больше и ни звука; проткну, как бешеного пса. Защищайся, Командор!
К о м а н д о р. (Обнажая свою шпагу.)
Ты сам умрёшь, как пёс бездомный…
(Сражаются под фонарём. Из засады появляются солдаты Командора. В этот момент Кихот пронзает своей шпагой Командора и исчезает под покровом ночи.)
К о м а н д о р. (Слабым голосом, обращается к солдатам.)
Ищите, ищите убийцу Кихота, ловите его, хватайте, притащите сюда живого или мёртвого…
(Солдаты пускаются на поиски Кихота. На балконе со свечами появляется Елена.)
Е л е н а.
Кто здесь, под балконом стонет?
К о м а н д о р. (Приподнимаясь на локте.)
Здесь я, Командор. Елена, заклинаю, срочно зови сюда доктора. Я ранен.
(Шепчет в бреду.)
Может - поздно, может - рано,
Но придёт пора:
Ты, мою заметив рану, –
Станешь мне сестра.
А пока сочится рана,
Что судьбой дана;
Залечу ль её? Не знаю –
Глубока она…
Если выживу, родная,
Будет мне урок, -
Что любовь… Любовь земная,
Для души не впрок.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
Торговая площадь в блошином королевстве. Сапожник разговаривает с горшечником, поминутно оглядываются.
С а п о ж н и к.
Предсказывал ведь я: лопнет королевство, как бычий пузырь, проткнутый шилом;
Вспомнишь мои слова: вскоре Инквизитора проткнут шпагой, как Командора…
Г о р ш е ч н и к.
Королева обещает всех осыпать дарами, и устроить богатый пир для простых блох.
С а п о ж н и к.
Слышали мы эти обещанья. Но повсюду, только и горланят: больше двух не собираться!
Нас только всё обещаниями кормят, а сами повсюду невинную кровь пускают…
Г о р ш е ч н и к.
Назревает великая смута, но пока нам следует помалкивать, чтобы не было беды.
С а п о ж н и к.
Так они и пользуются тем, что мы помалкиваем, да через колено нас переламывают.
В народе поговаривают, что молчанию рано или поздно, всё же наступит конец…
Надо было раньше нам вежливо, но твёрдо заявить королеве о наших правах;
Да крепко держаться за свои права. Теперь скажут, что мы заодно с бунтовщиками;
Скажут, что мы против правового королевства, и против всего блошиного народа…
(Подходит портной. Здоровается с собеседниками.)
П о р т н о й.
Где сапожник и горшечник, там и портной. Говорят, иконоборцы идут к замку королевы.
С а п о ж н и к.
Наваляют им гвардейцы королевы. Надо всем объединяться и добиваться своих прав.
Королева-то наша растерялась, когда Командора проткнули шпагой у её дворца…
Г о р ш е ч н и к.
Плохи, видать дела у королевы, если от своих граждан прячется она за гвардейцев.
Замок полон солдат, есть даже слух, что она собирается тайно бежать из дворца.
С а п о ж н и к.
Смелости и смекалки не хватает нам, мы давно бы сорвали с себя рабские цепи.
Наши предки почитали своих князей, пока они правили так, как полагается,
Но, как только, гребли через край, то сословное собрание, вече - умело их обуздать.
Мы теперь живём изо дня в день, позволяем властям хозяйничать, как им вздумается.
Будто нам и дела нет, как нами правят. Не ведая, – кто они, откуда у них такие права?
Пока мы спали, они нас связали по рукам и ногам…
Г о р ш е ч н и к.
Проклятье, а ведь ты, верно, говоришь: откуда у них такие неограниченные права?
С а п о ж н и к.
Они должны хозяйничать не произвольно, а как было принято в добрые времена.
Будем терпеть произвол дальше, так и ещё худшего дождёмся. Позор!..
Предки наши были всегда начеку. Чуть только государь ущемит их права,
Схватят его сына наследника и держат взаперти, пока не выправится кривда.
Так вот и свою пользу понимали, и дело делать умели, до конца его доводили.
Быть обязан король добрым и верным государем, не предавать интересы народа.
Г о р ш е ч н и к.
Вот как! А нас Инквизиция и королева сгибают в бараний рог, а мы всё молчим.
С а п о ж н и к.
Обязанности должны быть не только у нас перед ними, но и у них перед нами.
Произвола не должен чинить, даже в помышлении, никогда, нигде и ни в чём.
Правитель не может улучшать положение духовных лиц, без согласия сословий,
Также не может государь изменить по своей воле наш государственный строй.
(Вокруг собеседников собралось несколько слушателей.)
П о р т н о й.
Плохи дела в королевстве! Из рук вон, как плохи! Везде волнуется блошиный народ.
Быть беде! Надо нам сейчас поостеречься, пока нас бунтовщиками не объявили…
Г о р ш е ч н и к.
Вот ещё один предсказатель нашёлся. Послушай, ты, случаем, не шпион Инквизиции?
С а п о ж н и к.
Горшечник, не связывайся с портным. Он - дрянь блошиная, я его насквозь вижу!..
Г о р ш е ч н и к.
Этот провокатор работает под «своего», под «наших». Поддать бы ему хорошенько!
(Горшечник хватает портного, даёт ему взбучку. Неожиданно перед собравшимися появляется Инквизитор.)
И н к в и з и т о р. (Громко вскрикивает.)
Ах, негодяи, крамолу здесь посеять решили; волками будете выть у меня на дыбе…
(Достаёт из-под плаща свисток. Пронзительно свистит. Появляются сыщики инквизиции.)
И н к в и з и т о р. (Указывает на сапожника и горшечника.)
Именем Инквизиции, взять этих двоих, и отправить в подвал для дознания.
(Сыщики Инквизитора уводят двоих арестованных горожан. Все собравшиеся поспешно расходятся.)
И н к в и з и т о р. (Обращается к побитому портному в разорванной одежде.)
Впредь будь дипломатом. Не доводи, что б тебя избивали и рвали на тебе одежду...
(Слышится хор бунтарей. Вначале – чуть слышно, затем - усиливается и под конец слышится более решительно, настойчиво, громко (Крещендо*)).
Здесь плут и вор зажили всласть;
Погибель правят изначально.
Была ли, не была ли власть?
Но воцарилось безначалье.
И разделила всех вражда;
Ни в счёт родители и братья.
Одни – из грязи – в господа,
Другие – из болота – в знати.
Рога, копыта и хвосты -
С пути метут всё бессердечно.
К безумной радости толпы -
Возводят в культ бесчеловечность.
Такого не было размаха
Укоренившегося зла;
Закусывая удила,
Преследует всех чувство страха.
Возводится исподтишка
Блошиный бунт, чтоб бунт возглавить,
Как плеть народная рука
Упала. Легче б обезглавить.
Потешный император наш -
Нам не оплот в борьбе суровой.
Нам надо выдвинуть другого,
И прекратить весь ералаш.
* Крещендо (ит. букв. – возрастая, усиливая) – постепенное увеличение силы звука (но не ускоряя).
СЦЕНА ОДИНАДЦАТАЯ
Королева, смотрится в зеркало, пушистой кисточкой смахивает со своего лица пылинки.
К о р о л е в а. (Рассуждает вслух сама с собою.)
Предвидеть я должна была, как королева, трагический весь этот ход событий.
Какой бы не было владычество усладой, отречься следует мне от него скорее.
Ах, этот необузданный народ, немало причинил мне горьких треволнений.
Да и придворные мои не чище этой черни. Не могут сами вычистить свой двор;
Но готовы довериться каждому, кто явится к ним с новой метлой в рука,
Весь королевский мой совет отчётливо я вижу, как то, что выткано здесь на обоях…
(Входит секретарь королевы с большой папкой для документов в руках. Кланяется.)
К о р о л е в а.
Как идут дела в нашем королевстве, мой почтенный королевский секретарь?
С е к р е т а р ь.
У меня все бумаги готовы для Вашей подписи, Ваша королевская Светлость…
К о р о л е в а.
Всё очень хорошо, мой старательный друг, однако, что это у тебя такой кислый вид?
С е к р е т а р ь.
Я уже давно жду Ваших приказаний, Ваше Сиятельство! Вот уж и все бумаги готовы…
К о р о л е в а.
С нашими бумагами погоди. Мне куда важнее узнать, о чём нам другие пишут?
С е к ре т а р ь.
Да пишут всякое, разное, Ваше Светлое Сиятельство, но утешительного маловато…
К о р о л е в а.
Друг мой, со стороны - я утешения никогда не ждала, в своём доме ищу утешение.
С е к р е т а р ь.
Ваше Светлейшее преподобие, вот и в дому-то у нас утешений – кот наплакал…
К о р о л е в а.
Ну, хорошо, начинай читать с самого важного…
С е к р е т а р ь.
Да, ведь, всё важно, Ваша Светлейшая честь!..
К о р о л е в а.
Хорошо, читай по порядку, да поживее, а ещё лучше – передай своими словами.
С е к р е т а р ь.
Иезуит Вам доносит, что зачинщики мятежа схвачены, вину признали, мятеж утих.
Однако отдельные вспышки мятежа и бесчинства, всё ещё имеют место быть…
К о р о л е в а.
Уволь меня от подробностей, ради Бога. У меня от подробностей голова идёт кругом.
С е к р е т а р ь.
Схвачены церковные богохульники. Следует ли их повесить, как предыдущих?
К о р о л е в а.
Боже, как я устала от ваших вешаний и сжиганий... Высечь их и отпустить.
С е к р е т а р ь.
Если это женщины, их тоже высечь?
К о р о л е в а.
Внушите им построже, и пусть они катятся, сам знаешь куда…
С е к р е т а р ь.
Командующий просит разрешения брать в войско женщин. Мужчин не хватает.
К о р о л е в а.
С этим надо повременить. Войско, должно быть войском, а не цыганским табором.
С е к р е т а р ь.
Управляющий деньгами предлагает задержать выдачу пенсий на две-три недели.
К о р о л е в а.
Он считает, что пенсионеры потерпят?
С е к р е т а р ь.
Он так считает: Они потерпят, пока он что-нибудь придумает.
К о р о л е в а.
Об этом не может быть и речи. Пенсионерам деньги нужны более чем нам…
С е к р е т а р ь.
Откуда, Ваше Светлейшество, прикажете ему взять деньги на неотложные нужды?
К о р о л е в а.
Пусть сам придумает, что-нибудь другое. Главное, пусть пришлёт обещанные деньги.
С е к р е т а р ь.
Ваше Величество, надо бы Вам написать ответ герою ветерану, он заслуживает этого.
К о р о л е в а.
Ты же знаешь, мой друг, больше всего на свете я не люблю писать писем.
С е к р е т а р ь.
Простите за напоминание, мы уже откладывали написание…
К о р о л е в а.
Ты ловко подделываешь мой почерк. Напиши от моего имени…
С е к р е т а р ь.
Хорошо, Ваше Сиятельство, напишу так, что никто не отличить от Вашей руки.
К о р о л е в а .
Подбери потеплее слова, успокой ветерана, искалеченного грубыми бунтарями.
Казна опустела для пенсий, намекните ему, чтобы не дёргал меня, как за верёвку.
Боже, кто знает: куда мы несёмся? И не помним – откуда берётся наш бег?
Я не отступлю перед бунтарями, даже, если полкоролевства станут калеками,
Дело идёт о драгоценности смысла жизни, высшей цели, истинной свободе моей!
С е к р е т а р ь.
Ваше Сиятельство, Вам неведомо, какие потрясающие слова произнесли.
Храни Вас Господь!..
К о р о л е в а.
На этом, мой друг, закончим нашу встречу.
С е к р е т а р ь.
Нет ли напоследок каких-либо особых поручений?
К о р о л е в а .
Нужные письма отправь до закрытия ворота замка. Остальные подождут.
Мне показалось, что ты напоследок не сказал мне что-то сокровенное?
С е к р е т а р ь.
Это так. Но Вам, Ваше Величество, не всегда по вкусу мои сокровенные мысли.
К о р о л е в а.
Говори. Судить и рядить не стану. Ты же знаешь, что недомолвок я не терплю.
С е к р е т а р ь.
Не пора ли Вам, Ваша милость, избавить королевство от мёртвого туловища?
К о р о л е в а.
То есть, как понимать следует?
С е к р е т а р ь.
Не все ещё способы опробованы, чтобы в королевстве восстановился порядок:
Надо пощадить народ, и погубить заевшуюся знать.
К о р о л е в а.
Многие из них предчувствуют это, и подальше прячут награбленные сокровища.
Возможно, нам придётся собрать на тайный совет рыцарей «Золотое Руно».
С е к р е т а р ь.
Ненависть у черни на знатных уже такова, что их уже не остановить ничем.
Надо стать с ними заодно, иначе, что будет с городами, ремёслами, земледелием?
К о р о л е в а.
Да, я уже предвижу разруху, убийства; и, пожалуй, в крепости нам не отсидеться.
Поспеши, друг мой, отправить письма, а мне надо собраться с мыслями…
(Секретарь уходит. За окном послышалось пение. Королева устремляется к балкону, Распахивает занавес).
Вперёд, колесница! Здесь рухнувший дом...
Вперёд, вперёд! На подъём, на подъём!..
Не жить здесь тому, кто честен,
В этом гиблом, затхлом месте...
Тлетворная сырость, смрад от болот
В этой стране рабов и господ...
Скорей отсюда, - где жабы кишат,
Где гнусы и гады судьбы вершат.
Здесь свирепость, зависть и рысий взгляд,
Тварей змеиных гремучих яд.
Покидает колесница затхлый дом:
Вперёд, вперёд! На подъём, на подъём!..
Люди, не стойте, спустя рукава,
Пусть от песен свободы - звенит голова.
Люди, трезвенники и питейные,
Воскресим наши песни артельные!..
Да возвысится дух наш стихами,
Как невесты возвышены женихами!
Братья, воскресим, как бывало, -
Наши песенные карнавалы!
Братья, не стойте, спустя рукава,
Распишем, как храмы наши дома!
Вперёд, колесница! На подъём, на подъём!
Вперёд, колесница! Здесь рухнувший дом...
СЦЕНА ДВЕНАДЦАТАЯ
Площадь в блошином королевстве.
Н и щ и й. М е л ь н и к.
Н и щ и й.
Эй, мельник! На одно слово, ради Христа!..
М е л ь н и к.
Иди, своей дорогой, не кричи, как оглашенный!
Н и щ и й.
Лишь одно только слово! Есть ли новость?
М е л ь н и к. (Оглядывается. Говорит тихо.)
Есть новость: нам запретили делиться новостями…
Н и щ и й.
То есть, как это так?
М е л ь н и к.
Подойди ближе... Вплотную не подходи…
Н и щ и й. (Подошёл ближе, остановился в двух шагах.)
Так нормально будет?
М е л ь н и к.
Королева издала указ: «Коль сойдутся для беседы двое, считать их изменниками».
Н и щ и й.
Да ну!..
М е л ь н и к.
Вот те и ну, баранки гну!..
Н и щ и й.
Так что, к примеру, мужику с бабой постоять нельзя?
М е л ь н и к.
Сказано, нельзя, так и нельзя, вот и весь сказ…
Н и щ и й.
Вот тебе, бабушка, и свобода!
М е л ь н и к.
Разговаривать о блошиной знати, запрещено под страхом пожизненного заточения.
Н и щ и й.
Почитай, пропали наши головы, ни за понюх табаку.
М е л ь н и к.
Все обязаны отныне доносить друг на друга. За это обещаны награды…
Н и щ и й.
Эх, ма! Уйти бы домой, занавесить бы окна. Да жаль, что и угла-то у меня нет.
М е л ь н и к.
У меня, хоть и есть коморка на мельнице, но сердце ноет от всей этой напасти.
Блохи пропадом пропадают. Была блоха и нет её, поминай лишь, как звали…
Н и щ и й.
Как тебе солдаты? Ведь были нормальные блохи, а тут совсем озверели…
М е л ь н и к.
Тоска, как змея сердце гложет, когда вижу, как они маршируют по улицам.
Вытянулись, как лом проглотили, и топают, все, как один, глазами всех пожирают.
А, бывало, стоят такие молодцы, улыбаются, и всем прохожим честь отдают.
Не к добру это. Быть беде. Давай, лучше разойдёмся, от греха подальше…
(Появляется дворник с метлой.)
Д в о р н и к. (Громко.)
Друзья, вы слыхали новость?!
М е л ь н и к.
Да тише ты, метла! Всё, расходимся, блохи, расходимся!..
Д в о р н и к.
Да не трусьте вы. Королева-то наша ушла из дворца через подземный ход.
Говорят: хотела за народ постаять, да знать ополчилась на неё, пришлось бежать.
Оставила записку, что вернётся во дворец, но никто этому не верит.
Жалко принцессу Елену. Её бояре схватили и упрятали где-то в каземате…
М е л ь н и к.
И куда же сама королева убежать сумела?
Н и щ и й.
Если деньги при себе имеются, она нигде не пропадёт…
Д в о р н и к.
В точности сказать не сумею, но поговаривают: ускакала королева в Венецию.
М е л ь н и к.
Откуда тебе, дворнику удалось узнать всё это самому первому в блошином королевстве?
Д в о р н и к.
Да об этом уже все знают, кроме вас двоих. Послушайте, что поёт шарманщик.
(Появляется шарманщик с расписной, звонкой шарманкой.)
Ш а р м а н щ и к (играет и поёт.)
Ах, государыня наша отправилась в город Венецию!
Ах, королева, желаю вам счастья всем сердцем я!..
Город Венеция чудное чудо плавучее,
Дивное диво и сказка ты самая лучшая!..
Без королей, без царей и панов ты сама управляешься,
В синих ты водах, как лебедь небесный купаешься.
В пене морской, на лагуне окутана дымкой туманной,
Город невиданный, сказочный город и странный.
В синем просторе морском единилась с небес глубиною,
В зеркало вод от зари до зари любовалась собою.
Вместо крыльца у домов – украшают мосточки с причалами,
Вместо повозок плывут там гондолы каналами.
Прямо из вод вырастают дворцы и хоромы богатые,
Дивное диво от глаз чужеземных средь моря упрятано.
Странное, дивное, чудное чудо, как в сказке – страна,
Будто из вечности в вечность плывёт белый лебедь она.
Все, кто живут здесь, лишь сами собой управляются,
Кто побывал там, хоть раз, всю свою жизнь удивляется.
Ниву не жнут там, и в поле не пашут, не сеют,
Лишь веселятся, поют и танцуют, и все - всё имеют.
Тот, кто богатый, живи, фараон, - не хочу!
Если ты бедный, то руки продай богачу.
Строй ему дивные замки, хоромы богатые,
И украшай жизнь богатым киркой и лопатою.
Тот - выдувает роскошные вазы хрустальные,
Этот - ваяет, рисует соборы монументальные.
Деликатесы морские к столу господам поставляют,
Пеньем и музыкой знатных господ развлекают.
Если уж там мастера с золотыми руками,
С места работы уйти не осмелятся сами.
Если же мастер с работы тайком убегает,
Всюду убийцы отыщут и жизни лишают…
Ах, государыня наша отправилась в город Венецию!
Ах, королева, желаю вам счастья всем сердцем я!..
СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ
Ш а р м а н щ и к. Н и щ и й.
Ш а р м а н щ ик. (Напевает.)
Блоха с собою не справляется, -
Коль не вредит, то огрызается.
Сказать, что этим забавляется
Нельзя. Недолго и преставиться…
Одна блоха вечернею порой,
На волос деду прыгнула седой,
И, ну, скакать, как конь, узды не зная,
И, ну, кусаться, с мужиком играя!
И вот каков блошиный есть народ:
Ни кислота, ни щёлочь не берёт…
Вот вы представьте: финская парная,
Была блохе нежней, чем мать родная,
И мало ей того, что зла была,
Кусачих гнид несчётно развела,
Но в бане гниды, щёлочи отведав,
Преставились на облегченье деду…
И чтобы вы подумали, - она,
Опять резва, грызлива, весела.
Что делать деду? – Чем, – сказал, - рискую,
Коль я гребёнку обрету густую?
Пошёл с утра он на блошиный рынок,
Купил гребёнку, - просто – любо, мило!
И, вычесав кусачую блоху,
Он ногтем придавил, чтоб не было и духу…
Моя впервые басня без морали;
Блохе мораль понравится едва ли.
И без сарказма говорю, друзья,
Блохе не загрызаться ведь нельзя.
Такой для блох от века даден статус:
От ногтя до гребёнки – жизни ракурс.
Н и щ и й.
То, что ты сейчас здесь спел, дорогой шарманщик, правда, без прикрас,
И ладно всё, и верно так поётся в этой песне, что не в бровь, а в самый глаз!..
Отныне в королевстве нашем, всю правду многим спеть обязан,
Слышна ведь эта песня сердцу, и все проказы видны глазу.
Ш а р м а н щ и к .
Кому здесь песни петь? Кто в королевстве нашем хочет слышать правду?
Н и щ и й.
С тобой согласен. О правде можно ль говорить, где травят всех: и взрослых, и детей.
Ш а р м а н щ и к.
Вот потому и травят нас и жгут, и топят, что трусливые мы, гниды.
Н и щ и й.
Не все трусливые, не все! Мой нищий друг помог бежать из заточения Кихоту:
Добился с ним свиданья, пожертвовав собой, переодев его в свои лохмотья;
Помог бежать, а сам остался там на истязанье. Теперь Кихоту, лишь коня добыть и меч.
Но странно: в королевстве так всё тихо и спокойно, восстанья, будто не было.
Ш а р м а н щ и к.
Да, в королевстве всё спокойно. Коль шевелиться кто, лишь для того, чтоб убежать…
Н и щ и й.
Вот секретарь двуличной королевы под стражу взят. Хватают всех, кого подозревают.
Уж многим хочется бежать, но все ступить боятся и на шаг, колеблются, дрожат.
Ш а р м а н щ и к.
Усиленные караулы поддерживают страх, и слово молвить, даже шёпотом боятся.
Всё пребывают новые и новые войска, страх, возбуждая, злобу и тревогу…
Н и щ и й.
Замкнулся каждый и себя считает королём, и всякий смотрит, что же будет дальше?
Как рыцарь наш, как важный наш Кихот, из заточенья вызволит Елену?
Ш а р м а н ш и к.
Подробней расскажи-ка мне об этом. Жива ль ещё надежда, что Кихот спасёт Елену?
Н и щ и й.
Поёт. Шарманщик подыгрывает ему на своей расписной шарманке
Рыцарь снова свободный вернулся домой,
После долгих в тюрьме истязаний,
Искалечен Кихот, но, как прежде, живой,
Он исполнен великих мечтаний.
И родного гнезда рыцарь не узнаёт,
Жил свободный, счастливый когда-то народ;
Много песен о том и сказаний,
И великих былинных преданий.
Вот стена крепостная всё та же стоит,
Здесь и башни с бойницами те же.
Запустения мерзость повсюду царит,
Где дышало всё свежестью прежде.
И Кихот слез с коня, всё вокруг обозрел,
Но не может понять: где родимый предел?
То ли плачет здесь кто? То ли воет?
Сердце, то защемит, то застонет.
Хоть и светит Луна, ночь была холодна,
Что Луна? Только светит, не греет…
Были хуже ещё, тяжелей времена,
Но подлей не бывало злодеев.
- Ладно, - рыцарь сказал, - до утра не помру,
Сам согреюсь, коня моего накормлю.
И огня и дровишек согреться добуду,
Утром в крепость в доспехах прибуду…
Под стеной крепостной он усталый прилёг,
И такое пред взором предстало;
Что словами он выразить просто не мог,
Всё в груди у него всклокотало…
Это что же такое, то явь или сон?
Или бредом в неволе он был награждён?
Видит явственно он, из ворот с фонарём.
Вышел маленький, гаденький Гном…
А за ним следом Гном, тоже был с фонарём,
Хвост трубой, на козлиных копытах…
И поёт первый Гном: «Будем жить, не помрём,
Станем петь и плясать мы сердито!..»
Гномов целая рать вышла песни орать,
Если песнями можно оранья назвать…
Пребывают в каретах все гномы-шуты,
Цугом - парами крысы, а лакеи – коты.
Визг и вопли, и вой, - в пляске бешенной той,
Всё смешалось, трясётся в галопе,
И, беснуясь, танцуют под скрежет и вой,
Затряслось всё от злости в Кихоте!
Чьим законом живёт этот мелкий народ,
И беснуется здесь? – не поймёт он, Кихот.
Хохот, грохот кругом, за богатым столом –
Гномы славят: «Ура! Наш король - новый Гном!»
Можно ль выпить и съесть, столько блюд, что не счесть?
Столько вин и заморских изысков!..
Вина льются рекой, бочки с красной икрой,
Бочки с чёрной икрою икристой!..
- Да за что ж я сражался? - воскликнул Кихот, -
Мне за что столько ран и увечий?!
Чтобы гномы давились в три горла икрой?
А вот мне утолить голод нечем…
Осушу добрый кубок с хорошим вином,
Шашлыков со стола нанижу я копьём,
На щите для друзей и подругам
Привезу я икры и севрюги!..
Ой, куда же вы, гномы бегом?! - Вот дела,
Нет единого гнома здесь возле стола;
Словно сгинули, все они разом,
Как им жить без икры, без проказы?!
Эй, друзья, дружно сдвинем бокалы с вином,
Чтобы рыцарский дух не угас нипочём!
Я теперь, на коне моём славном поеду,
Отыщу и верну в королевство Елену!..
ЧАСТЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Вечер. Городская площадь.
Вначале - К и х о т, М а я т н и к о в; позже – П о р т н о й, С а п о ж н и к.
К и х о т.
По-прежнему жить в королевстве блошином никто не желает,
Хотят, чтоб в стране управляли одни, лишь свои земляки;
Притом, бескорыстно, чтоб к нуждам их было вниманье,
Но не самовольные прихоти неограниченной власти верховной.
Свободы, себе лишь желающей, прихоть свою возбуждая,
Готовы все наши права растоптать, ни с кем и ни с чем не считаясь;
И слуг к нам своих, засылают, не знающих нас, произволы творящие,
Радеют о том лишь, чтоб обогатиться за счёт нищих нас - жестоко и нагло…
М а я т н и к ов.
Стремятся пожертвовать вредными блохами, чтоб было спокойно самим.
К и х о т.
Одно лишь у них на уме: сломить, подавить, обескровить народ наш
Лишить его духа свободы и станет рабами легко управлять…
М а я т н и к о в.
Нам следует всё взвесить, не лезть опрометчиво в самое пекло.
К и х о т.
Нет времени. Надо спешить, по горячим следам вырвать из плена Елену.
Каждый, клянусь я, желает спасения, милой Елены Прекрасной;
И уберечь от смертельной опасности жизнь, столь бесценную эту,
Нужно нам только на площади этой нам больше народу собрать.
Чем мы рискуем? Подумай: самое большее – жизнью своею.
Если погибнет страна, стоит ли так уж беречь жизнь в неволе?
Страх лишь один отделяет нас всех от царства Великой Свободы.
Надо свой страх одолеть, время не тратить напрасно на споры.
Вот нам навстречу - жители наши почтенные, честные горожане,
Спросим у них. – Братья, друзья и соседи мои дорогие,
Лишь на минуту всего, я вниманья у вас попрошу:
Правда, что страх лишь один отделяет всех нас от свободы?
П о р т н о й.
Что тебе нужно? Лучше бы ты помолчал, чтобы целее мы были.
К и х о т.
Ближе ко мне подойдите, друзья мои, шёпотом станем общаться…
Надо нам стать, всем, как один; сплочённей мы станем сильнее.
Медлить нельзя ни минуты. Наши тираны в тюрьму заточили Елену,
И без суда её тайно убьют и схоронят безвестно под прикрытием ночи.
Надо созвать горожан, чтоб на площадь сюда к нам быстрее явились,
Мощный поток наш бушующий подхватит их всех - увлечёт за собою;
Мы их окружим изменников, массой затопим и силой подавим,
Горстка ведь их, кровопийц. Не устоять им, врагам перед нами!..
Наша Елена Прекрасная встретит прекрасного Солнца восход…
П л о т н и к.
Не называй её имени, ставшей для нас с этих пор смертоносным…
К и х о т.
Что вы глядите все так на меня удивлённо, со страхом, озираясь пугливо?
Я ведь зову всех к тому, что так сильно во всём королевстве желают.
Голос мой здесь на площади, разве это не голос, друзья мои, вашего сердца?
Вот вы спросите друг друга об этом, и сердце своё вы об этом спросите:
- Кто про себя не твердит: Свобода Елене! Свобода, друзья, или – смерть!
П о р т н о й.
Господи, Боже, помилуй нас грешных. Быть не иначе огромной беде…
К и х о т.
Стойте, трусливые, стойте! Что ж вы бежите? Разве кто-то бежит за вами?
М а я т н и к о в.
Успокойся, Кихот, ты себя и меня погубишь, послушайся совета: смолкни!
К и х о т.
Послушай, Маятников, ты тоже растерян, и голоса сердца не слышишь?
Забудь хоть на миг об опасности и обрети на мгновенье Свободу!
Подумай: можно ли жить будет дальше, если Елена погибнет?
Если с последним вздохом её, отлетит и дыханье Великой Свободы.
Эту великую, прекрасную душу стесняют и угнетают тюремные стены.
Даже, возможно, прямо сейчас веет над нею злодея убийцы.
Только подумай: нет у неё наших рук, нашего сердца, единства и воли.
М а я т н и к о в.
Послушай меня, друг Кихот, разве не видишь, где мы с тобой стоим?
К и х о т.
Мы на родимой земле, под родным небосводом нашей Отчизны.
Мы с тобой знаем в королевском замке все тайные входы и выходы.
Здесь, ведь для нас ничего невозможного нет. Мы подарим Елене Свободу.
М а я т н и к о в.
Лучше пойти нам домой и там всё обдумать. Всюду снуют здесь шпионы.
Разве я трус? Нет, Кихот, я не трус. Просто я свой не теряю рассудок.
К и х о т.
Ах, так это рассудок я свой потерял? Какая низость, какое хамство.
Разум у вас помутился. Вы говорили, что больше жизни Елену любили.
Что же дрожишь ты как трус? Думаешь, может, и я стану трусом?
Нет! У меня ещё сильно сердце стучится в груди и тревожно…
М а я т н и к о в.
Опомнись, Кихот, по домам разойдёмся. Так погибать просто глупо.
Мы не поможем Елене. Только лишаем надежды её на спасенье…
К и х о т.
Прочь от меня, жалкий трус, заползай в свой трусливый гнидовник,
Пусть лучше бросят в темницу меня, не перестану стремиться к свободе,
Я не желаю прослыть жалким трусом, и в памяти трусом остаться.
Пусть в одиночку, сражаться пойду за свободу Елены Прекрасной.
Лучше погибнуть в сраженье, чем трусом навеки остаться!..
(Кихот уходит, напевая песню «Рай Эльдорадо».)
Едет рыцарь вперёд,
Вдохновенно поёт,
Что пора покорить Эльдорадо!
Там, где златом звенят,
Где Елену томят, -
Мне ни что на пути – не преграда!
Вот навстречу ему,
Нищий старец с сумой,
Рыцарь к старцу: «Скажи, Бога ради.
Где Елену томят?
Где мошною звенят?
Помоги отыскать Эльдорадо»
Подскажу, мне не жаль,
Прямо всё поезжай,
Попадёшь в это место не сразу.
Одолей жуткий ад,
Грабежи и разврат,
Самого короля Эльдорадо!
Одолел рыцарь ад,
Грабежи и разврат,
Самого короля - за Елену…
Сатана приумолк,
Не возьмёт нечисть в толк:
Как Кихоту, весь ад – по колено?!
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
Венецианский карнавал.
М а с к и.
М а с к а К о р о л е в ы. (Восторженно, Музыкальный речитатив.)
Комедия масок на карнавале! Корабль праздничных процессий!
Не описать ни кистью, ни пером, не передать словами!..
Большая масса красочных картин плывёт и движется перед глазами.
Здесь каждый на свой лад воспринимает карнавал, созерцая по-своему.
У чужеземца Венецианский карнавал не услаждает взор, не воспламеняет.
На узких улочках, забитых ликующей толпой, глаз ничего не различает.
Движенья все однообразны, шум оглушает, от пестроты рябит в глазах.
Ах, если б удалось мне достойное описанье Венецианского карнавала!
Здесь карнавал народу не даётся, народ даёт себе сам карнавал;
И хоровод веселия движется сам собою, никто его не направляет.
Здесь праздник зрителей фейерверк не ослепляет, но зрелище неповторимо!
Различия богатых здесь и нищих во время карнавала вовсе сняты.
Все вперемежку здесь, легко относятся на карнавале все друг к другу.
И дерзость вольная, свобода обращений снимаются всеобщим благодушием.
Какие ж здесь необыкновенные утехи! Какое утешенье карнавальных дней!
Приходит каждый на других взглянуть, и показать себя в особом виде,
Где карнавал проходит круглый год под ясными весёлыми небесами…
Рассыпаны повсюду здесь цветы, растянуты цветистые шали и ковры.
Многие хлопоты возвещают людям о приближении блаженных часов:
Взамен изношенных цветных базальтов в мостовых вставляют - новые.
Все улочки всегда содержат в чистоте, особо тщательно теперь метут и моют.
Вот возвещает колокольный звон, что завершилось время ожидания,
И в полдень под открытым небом дозволено безумствовать всем от души.
Величественный город, скинув всю степенность, вступает в карнавал.
Перебрасываясь шутками, все, словно сговорившись, высыпают на улицы.
Улицы становятся огромными красочными, галереями под открытым небом.
Все помосты, окна, перила мостов на каналах - увешаны шалями и коврами,
Остаются открытыми лишь весёлое перламутровое небо и вода в каналах,
Напоминая, что этот удивительный карнавальный театр не под крышей.
Появляются первые красочные маски в нарядах, с почти открытой грудью,
Заигрывая со встречными мужчинами, позволяя себе смелые вольности.
Нередко юноши играют роль беспримерно раскованных женщин…
Особенно изысканы наряды слуг блошиной королевы, несущих её портрет.
Впереди колонны шагает прокурор блошиной королевы, заглядывает в окна,
Останавливает всех встречных и попутчиков, угрожая судебной расправой,
Демонстрирует ужасные пыточные приспособления, расхваливая их эффект.
За ними марширует отряд в полумасках и комических формах полицейских.
Вместо щитов - у них корзины, оружием служат метёлки из полыни.
Приметив людей без масок, налетают на свои жертвы и хлещут метёлками.
Но вот уже становится столько народу на Венецианском карнавале,
Что обратить на себя особое внимание окружающих становится невозможно.
Разве что группа нищих, одетых в ужасные отрёпья, с посохами и сумой,
Пользуются большим вниманием, их одаривают гостинцами и монетами…
Красочные гондолы на каналах переполнены участниками карнавала,
Между отдельными гондолами ведутся междоусобные водяные баталии.
Одна гондола отличалась от остальных изысканным видом и размерами.
На возвышении в кресле восседает очаровательная сеньора без маски,
Признанная королевой Венецианского карнавала на прошлом маскарад.
Все встречные сеньоры наперебой восклицают ей лестные комплименты.
Сеньора, время от времени посылала молодым сеньорам заряды мармеладок.
Участники карнавала со временем теряют право, поворачивать, куда захотят,
Подчиняясь общему потоку, продолжают шествие вместе со всеми…
К ночи участники карнавала ищут малейшую возможность передохнуть.
Многие снимают маски, спешат в театр, в бар или на бал маскарад.
На балу некоторые кокетки стараются прилипнуть к танцующим парам,
Поглаживая танцоров поочерёдно; отбиваться от них, строго воспрещено.
В последнюю ночь карнавала все являются со свечами, зажигая их.
Каждый участник старается задуть свечи у других, оставляя горящей - свою.
У кого гаснет свеча, осыпают угрозами: «Смерть тому, кто не несёт свет!»
Зажигая свечу снова от чьей-либо свечи, задувает свечу, от которой зажигал.
И вот дни Венецианского карнавала промелькнула, как сказочный сон,
Но не угасла радость любви, которой мы обязаны своим существованием.
Радость остаётся необоримой, напоминает о важности мгновений жизни!
ЧАСТЬ ШЕСТНАДЦАТАЯ
Тюрьма, тусклый свет лампы. В глубине сцены железная койка.
Елена Прекрасная. Затем Судья и тюремщик.
Е л е н а.
Верный сон! Старый друг мой, Кихот! Неужели и ты бежишь от меня,
Как и все остальные друзья? А, бывала, меня навещал, дарил венок любви.
И с тобой, средь житейских невзгод, мне дышалось легко в объятьях твоих.
Пусть свирепствовал ветер; в кронах деревьев шумел, на душе было легко.
Но сейчас тебя нет, одиноко и трудно. Уж палач приготовил топор на меня.
Хоть стою ещё прямо, но сильнее я чувствую внутреннюю дрожь.
Да, насилие коварное побеждает меня, ствол подрубят, и рухну на землю.
Здесь особенно трудно. Отогнать не могу я предчувствия страшных видений.
Смерть не так мне страшна, сердце всегда с ним готово сразиться.
Но тюрьма, как прообраз могилы, претит мне гнётом ужасным своим:
Мрачные стены и низкие свода подвала, давят меня, угнетают мне душу…
Мне б с тобою Кихот ускакать на коне, и свободы вдохнуть полной грудью,
Где с небес веют все благословения и благодеяния звёзд и созвездий.
Мы, Солнцем рождённые дети Земли, рвёмся в звёздную высь,
И пламя небесных стремлений возгорается жарче в горячей крови.
Боже, куда завела коварная судьба? Мерзостью дышат тюремные камни.
Чувствую, что жизнь коченеет, страшно ложиться на ложе сна в склепе.
О тоска одиночества! Убиваешь меня раньше срок. Отпусти меня…
Неужели Кихот не предпримет попытки освободить из тюремного склепа?
Неужели не восстанет, сплотившись, народ; не вызволит меня из плена?
О тюремные стены, замкнувшие меня, не преграждайте пути освободителям!
Пусть мужество вольётся в сердца моих освободителей, из моих глаз,
А из их мужественных сердец, вернётся в страдальческое сердце моё.
Горячая мольба моя, пусть возносится к небу, вопрошая о чуде.
Пусть распахнуться ворота, спадут цепи, стены тюремные рухнут…
(Появляются судья и тюремщик.)
Е л е н а.
Кто вы? Зачем прервали мои грёзы? О чем возвещает ваш блудливый взгляд?
С у д ь я.
Нас послали Рыцари Золотого Руно, чтоб возвестить вам, Елена, приговор…
Е л е н а .
Поэтому ты явился с палачом, чтобы сразу привести приговор в исполнение?
С у д ь я.
Не торопитесь, Елена, но послушайте лучше, что Вас вскоре ожидает…
Е л е н а.
Наступило подходящее ночное время для исполнения ваших постыдных дел.
Во тьме ночи задумано, во тьме и совершаете своё гнусное дело.
Так вам будет проще спрятать все кровавые концы в мутной воде.
С у д ь я.
Именем Рыцарей Золотого Руно, признаём вас в государственной измене,
И сегодня на рассвете, на главной площади отделим вашу голову от тела.
На устрашение всем изменникам нашего процветающего государства.
Подписано всеми двенадцатью Рыцарями Золотого Руно и судьёй…
Е л е н а.
Что же вы стоите и не уходите отсюда, из моей мрачной темницы?
Хотите с наслаждением лицезреть мой ужас и изумление? Не дождётесь!
С у д ь я.
Ох, ох, Елена! Ваши слова, как удары молнии, так что я еле устоял на ногах.
Е л е н а.
Как же тебя вскормила и вспоила наша земля, что стал ты слепым орудием
В руках заморских, продажных, жадных Рыцарей Золотого Руно?!
Не надейся, что после моей смерти, они оставят тебя и палача в живых, -
Вы не нужны им более, как свидетели чудовищного преступления…
Уходите, дайте мне побыть одной, помолиться перед смертью спокойно.
(Судья и тюремщик уходят.)
Е л е н а.
(Садится на кровать, словно в забытьи. Грезится ей, что раздвигаются тюремные стены. Яркое духовное сияние врывается в мрачную темницу. Входят Белый Ангел и Кихот. Ангел, надевает на голову Елены сияющий венец.
На Востоке светом ярым,
Туч скопленье, рассекая,
Зорька утра занималась,
Всеми красками играя!
Воссияй же Розой ярче,
Лепесточки, распуская,
Здравствуй, Солнце! Здравствуй утро!
Здравствуй, зорька золотая!..
Пук лучей, пробившись к жизни,
Светом Землю озаряли,
Зазвенев, как струны арфы,
И кудрями засверкали,…
Наполняли душу пеньем,
То - forte, то, замирая, -
Музы - в сердце, кровь – по жилам,
К песнопенью пробуждая!..
Песнь сама самозабвенно,
Исступлённо проплывала,
Душу золотой иглою –
Сладко-сладко прожигала…
Хоры на душе запели,
В ней костры ярей зардели,
Отзывались дрожью в теле
Звуки пикколо свирели…
И душа свирелью стала;
Солнцу трепетно внимала,…
Начинала песня литься,
И в лучах его искриться!..
И душистые жасмины
Распускали лепесточки,
И росинки зазвенели,
Как волшебные звоночки…
Жизнь моя – частичка Солнца;
На ладье его мелодий -
По сверкающим стремнинам –
Шла в объятия природе.
И лучи на волнах пляшут -
К изумлению очей…
Жизнь моя, бери богатство
Утра солнечных лучей!
Из сокровищницы света, -
Дар нетленный, дар чудесный!
Нанижу на нити бусы
Солнцу трепетные песни!
Пусть сребристым перезвоном
Напевают ключевым,
И сверкают, как алмазы
Все на нитях дождевых!..
Солнце, Солнце! Гимны наши
Принимай в своих чертогах!
Очищай огнём блаженства
Нам печали и тревоги!..
Пусть сердца сольются с гимном,
В общей песенной отваге!
Солнце, Солнце, ты нам даришь
Звёзд пленительные саги!..
Воссияй же Розой ярче,
Лепесточки, распуская,
Здравствуй, Солнце! Здравствуй утро!
Здравствуй, зорька золотая!..
На Востоке светом ярым,
Туч скопленье, рассекая,
Зорька утра занималась,
В сердце красками играя!
Конец.
Приложение 4.
ЦАРЬ ДИН ДОН
Старинная музыкальная комедия
Действующие лица и исполнители:
Диндон - царь
Христина – царица
Робита – служанка царя и царицы
Комарин, Мухин – придворные слуги
Мор, Мур - придворные шуты
В сценах: охрана, подданные царя, ремесленники, торговцы, певцы, музыканты.
Действие происходит в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Декорация сцены – сумеречная дворцовая палата с колонами, на которых укреплены горящие факелы, едва рассеивающие темноту. В зрительном зале погашен свет. Игра действующих лиц на сцене освещена световым лучом. Появляется слуга Камарин.
КАМАРИН. (Поёт, пританцовывая.)
Хотите, верьте, или не верьте, -
Я дал салют всему народу…
Связал концы с концами вместе
И с камнем их закинул в воду…
Кто не верит, - не проверит –
Все концы нырнули в воду…
Ах, ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Все концы нырнули в воду…
Если спросят: «Что за сказки,
Песни и салюты эти?»
Им отвечу: «Эти сказки –
Сами мне попались в сети!..»
Кто не верит, - не проверит –
Все концы нырнули в воду…
Ах, ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Все концы нырнули в воду…
Ай, да сукин сын, Комарин!
Ай, Камарин, сукин сын!
Сам себе теперь я – барин,
Сам себе я – господин!..
Кто не верит, - не проверит –
Все концы нырнули в воду…
Ах, ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Все концы нырнули в воду…
(На сцене появляется слуга Мухин, обнимается с Комариным.)
МУХИН. (Вскрикивает восторженно.)
Ой, здорово, брат Камарин!
КАМАРИН (обнимает Мухина)
Ой, здорово, Мухин брат!..
МУХИН.
Как я рад, мой друг Камарин!
КАМАРИН.
Мухин брат, я очень рад!..
(Друзья поют дуэтом.)
Ой, Камаринский, камаринский мужик!
Задрав ножки, на печке лежит!
Задрав ножки, поплёвывает,
И в бумажки завёртывает!
Ой, да, Камаринский – поплёвывает!
Да, ой, в бумажки завёртывает!
Нам – люли - малина, им - бузина!
Хочешь - ешь досыта, пей – до пьяна!
Ну-ка, ну-ка, ну-ка – топну я ногой!
Ну-ка, ну-ка, да притопну я другой!
(Танцуют, выкаблучивают, припевают):
Нам – люли - малина, им - бузина!
Хочешь - ешь досыта, пей – до пьяна!
(Останавливаются от пляски, переводят дух, смеются…)
КОМАРИН. (Всё ещё смеётся, пытаясь пропеть по словечку.)
Я своими глазами всё видел…
Ой, да своими ушами всё слышал…
Но сказать, ни сказать, – как решиться?
Ой, могу ж, ведь, работы лишиться…
МУХИН. (Также, шутя, смеясь в тон Комарину, пытается пропеть по словечку.)
Что ты трусишь, приятель, как заяц?
Я, по-твоему, что ли – мерзавец?!
КОМАРИН. (Озираясь по сторонам, говорит в полголоса.)
- Света, света! - царица кричала, -
(И служанку свою напугала),
Почему в царстве света, так мало?!
В темноте этой жить, тошно стало!
Сам в огнях царь живёт Диндон Дончин,
Я ж без света живу дни и ночи…
Что, служанка, молчишь? Что скрываешь?
С кем, служанка, в молчанку играешь?!
Или долг свой уже забываешь?
Верой-правдой служить не желаешь!..
(Комарин боязливо озирается вокруг.)
МУХИН. (После продолжительной паузы Комарина, говорит с раздраженьем в голосе.)
Что ж молчишь ты? Что дальше-то было?
Чтоб тебя - в озираньях скривило!
Нас никто здесь не видит, не слышит,
Ветерок только шторы колышит…
Говори же, коль начал, - закончи,
Мне интрига, как червь – сердце точит…
КОМАРИН. (Продолжает озираться, говорит совсем тихо.)
Ей служанка в ответ отвечает:
«Царь тебя с темнотою венчает…
Когда тьму, - говорит, - ты познаешь, -
Ты сама по себе засияешь…
Лишь гостей царь в светлицах встречает,
А своих – тьмой великой венчает…»
Ей царица сулит награжденье, -
Подарить хочет ей ожерелье;
Чтоб она согласилась в ответ ей,
Принести больше в комнаты света…
(Комарин снова боязливо озирается вокруг.)
МУХИН. (После продолжительной паузы, говорит с раздраженьем.)
Ну, а дальше-то что, друг заветный,
Согласилась служанка на это?!
КОМАРИН. (Продолжает озираться, говорит совсем тихо.)
Но служанка ей так говорила:
«Разве жить мне на свете не мило?
Как осмелюсь служанка на то, -
Свет нести?.. Царь нам дарИт темноту…»
Но царица всё просит служанку:
«А меня тебе, разве не жалко?!
Я во тьме, как в тюрьме пребываю,
И каков царь-то мой? Знать - не знаю…
С ним насильно меня повенчали,
В тёмной комнате только мы спали,
Ранним утром царь тут же уходит,
Уж всё это с ума меня сводит…
И никто мне не скажет ответа,
Так, хоть ты мне открой тайну эту…»
(Комарин боязливо озирается вокруг.)
МУХИН. (После продолжительной паузы, говорит с раздраженьем.)
Ну, а дальше-то, дальше, что было?!
КОМАРИН (Весь трясётся от страха.)
Нет, я больше – ни слова, друг милый…
Но скажу, лишь одно: царь – уродец,
Нет другого такого в народе…
(За сценой послышался шум. Появляются шуты Мор и Мур. Слуги Комарин и Мухин прячутся за колонной.)
МУР.
Ну, вот что, шут Мор, бедолага,
Нам надо бежать – куда надо…
МОР.
Да так, оно так, друг-приятель,
Да, только удастся нам вряд ли…
МУР.
Да ты, брат, трусливее зайца
И алчный… Жаднее китайца…
МОР.
Да сам ты такой, гриб садовый,
За грош удавиться готовый…
Сорву вот с тебя покрывало
И брошу, чтоб с шумом упало…
Лишь дуну слегка – нет его –
Плаща тёмного твоего…
МУР. (Говорит обиженным тоном.)
Ты тоже имей, друг-приятель, виду,
Тебе я накликать сумею беду…
Набил второй горб драгоценностью ты, -
Скажи, - за какие большие труды?!
МОР.
С тобой надо жить нам, друг Мур, душа в душу,
Умеем, и ладно – пилить мы баклуши…
МУР.
- Пилить и откатывать, - хочешь сказать ты, -
Ведь мы с тобой, сказочно, друг мой, богаты…
Послушай, пора нам с тобою бежать,
Ведь нам за глаза – хватит наших деньжат…
МОР.
Хотелось бы больше деньжат получить,
Но надо бежать нам, коль хочется жить!..
МУР.
Бежать, брат, бежать и бежать, и бежать,
А то, не дай бог, нас с тобой вспотрошат!..
(Мор и Мур быстро уходят за кулисы. Комарин и Мухин выходят из своего укрытия.)
КОМАРИН.
Как слышал, любезный? Во, братец, дела, -
Царят в нашем царстве!..
МУХИН.
Кусай удила!..
Берём, что попало, - из царства бегом,
Туда, где никто нас не пнёт сапогом!..
(Бегают, как угорелые из угла в угол, хватают, что попадается под руку, связывают в узлы, поспешно убегают).
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
В сценах: охрана, подданные царя, ремесленники, торговцы, певцы, музыканты.
Действие происходит в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
Декорация сцены – сумеречная дворцовая палата с колонами, на которых укреплены горящие факелы, едва рассеивающие темноту. В зрительном зале погашен свет. Игра действующих лиц на сцене освещена световым лучом.
На сцене появляется слуга Камарин.
Царица Христина сидит в полутьме со своей служанкой Робитой.
ЦАРИЦА ХРИСТИНА, РОБИТА. (Исполняют дуэтом песню «Золотая Ладья»)
Золотая Ладья, Золотая Ладья,
Золотой урожай принимай от меня…
До краёв нагружу щедрый мой урожай;
Ну, Ладья Золотая, - плыви, отплывай…
Сколько пота и слёз лилось на урожай…-
Всё, Ладья Золотая, забирай, отплывай…
Ах, мне нравится, лодочник, песня твоя.
Я слыхала её, эту песнь помню я…
Не желаешь меня в свою Лодку принять?
- Места нет? - говоришь, - что ж, плыви без меня…
Сколько пота и слёз лилось на урожай…
- Места нет, - говоришь, - без меня отплывай…
Вот стою у реки, уплывает Ладья…
Может, новую песню, услышу вновь я?..
Сколько жить, не забыть этой песни, друзья,
Что из горла сама рвётся уж без меня…
Сколько пота и слёз лилось на урожай, -
Золотая Ладья, уплывай, уплывай…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (Говорит взволнованно.)
Послушай, Рабита, откройся сполна,
Сказать, как служанка - всю правду должна…
Теряюсь в догадках, Рабита, пойми,
Ведь я же царица всей этой земли…
Сижу в темноте и не вижу царя,
Сдаётся мне, - стонет вся Наша Земля…
Сдаётся мне, - гибнем: и царство, и я…
Открой мне всю правду, Рабита моя!
РАБИТА (Растерянно.)
Мне странны, царица, все речи твои,
Не я ж, ведь, царица всей этой земли;
Я, только прислуга, пойми ты меня,
Тебя я жалею, боюсь же царя…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Не бойся, тебя защитить я сумею,
Я всё тебе дам, что сама я имею…
(Поёт)
Вот поправлю я одежды, волосы приподниму,
И на жемчуга ДинДона - я в смятении взгляну…
Тишина и тьма в покоях этих царственных царит…
Только факел еле светит, тусклым пламенем горит…
Тайно ночью приходил он, и покинул наш предел,
Что за знак он мне оставил, - ожерелье мне надел…
Он вернётся ль, не вернётся, ожерелье мне надел,
Или надо мной смеётся, без забот живёт и дел…
Я снимала ожерелье, снова силилась надеть,
Пред очами их держала, чтобы лучше разглядеть…
На ладони положу их и не насмотрюсь никак:
Непонятен, непонятен, непонятен этот знак…
Много звуков в мире этом, - и звенит мне, и поёт,
Но вот самой главной тайны – ни один не выдаёт!
Только шепчет из окошка ветер, вьётся у лица;
Не пойму я, не пойму я – этой тайны до конца…
(Говорит речитативом.)
- Для чего – скажи Рабита, - Ожерелье мне надел?
Чем-нибудь, хоть ты, Рабита, мне заполни мой пробел…
Кто? Откуда он, Рабита, во дворец ко мне проник?
Освети мне эту тайну ты, Рабита, хоть на миг…
Тайно он ко мне явился и растаял без следа,
От подарка ожерелья, я сгораю от стыда…
Как, Рабита, он бесстыжий – оскорбить меня посмел?
Для чего, Рабита, тайно, ожерелье мне надел?..
РАБИТА.
Да, что тебе хочется знать-то, царица?
О чём мне с тобой надо договориться?
Что хочешь ты знать от служанки своей?
Ты ж знаешь, нет в мире служанок верней!..
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Скажи мне, прошу, заклинаю на жизнь:
«Какой из себя он, наш царь? - ты скажи…
Ко мне он приходит, лишь только во тьме,
Во тьме и уходит, когда я – во сне…
Никто мне не скажет: каков он собой?
Хорош ли, дурной ли он, царь этот мой?..»
РАБИТА.
Боюсь я, царица, - смогу ль объяснить? -
Наш царь не похож на того, кто красив…
Боюсь я сказать, что красив, - про него, -
Сказать, что красивый, - унизить его…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (С недоумением.)
Туманны твои, непонятны слова,
Рабита, кружИтся моя голова…
РАБИТА. (Пожимает плечами.)
Но, что же мне делать? – сказала, как есть, -
Во всём быть открытой - мне выпала честь…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА.
Люблю тебя слушать, - понять нелегко…
РАБИТА. (Неожиданно вздрагивает.)
Ой, будто повеяло вдруг ветерком…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (Настороженно.)
Что это такое, как думаешь ты?
Откуда-то ветер подул с высоты?
РАБИТА.
Уверена в том я, царица моя,
Что Света Ладья - в тьму ночи отплыла…
Дороги-пути, что на нашей земле,
Все с млечной дорогой сплелись в тёмной мгле;
И вывод отсюда, царица, один,
Что скоро войдёт сюда Ваш Господин…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (В смятении.)
Что делать мне? Как же понять мне всё это?
С одним лишь всечасно встречаюсь секретом?
Вчера было тоже и тоже - сегодня, -
Что знает служанка, я знать, не достойна…
РАБИТА.
Уже он пришёл и стоит у дверей,
Открой ему двери, царица, скорей…
ЦАРИЦА ХРИСТИНА. (Очень взволнована.)
Во тьме я не вижу злосчастную дверь,
Ты ж знаешь, Рабита, открой дверь скорей…
(С улицы послышалось пение хора.)
ХОР.
Лучшее Вам дарю:
Бери и владей!
В дни эти громче песни пою –
Дружней и дружней…
Буйство стихий
Раскачало нас,
Раскачало, раскачало, -
Качнёт ещё раз...
Ой, у подруги царицы
Коса расплелась…
Песня в сердце её -
С нашей песней слилась…
Взглянув на неё,
Не отведёшь глаз…
Любовь, Любовь, Любовь, -
Спаси и помилуй нас…
Занавес опускается.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
В сценах: Путники, стражники, подданные царя, ремесленники, торговцы, певцы, музыканты.
Действие происходит в тридевятом царстве, в тридесятом государстве.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (Обращается к стражнику)
Уважаемый, дорогу подскажи, по которой надо нам идти…
СТРАЖНИК. (Недовольный.)
А куда бредёте вы, бродяги?
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Нам на праздник песню принести б…
СТРАЖНИК. (Сердито.)
По любой - идите с песней этой…
Только прямо по дороге – хода нету…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (С удивлением.)
По любой?! Ты, верно, брат, с приветом,
Праздник не везде, ведь, праздник где-то…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Ну, страна… Дорог в ней вовсе нету,
Где дороги есть, - одни запреты…
СТРАЖНИК.
Что за песню пронести хотите?
Спойте. Коль по нраву – проходите…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
О весне мы песню сочинили,
Солнцу и весне мы песнь сложили…
(Поёт негромко.)
Распахнуты двери для вестницы Юга,
Спешит к нам весна – золотая подруга…
Приди же, весна, на качелях качаться!
Явись к нам, сердца наши громче стучатся!
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
(Путники поют дуэтом.)
Весна, прикати в колеснице зелёной!
Приди к нам, весна, на свирели играя,
Приди к нам скорее, весна молодая,
Укрась незабудками синими склоны.
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (Поёт.)
Земля наша вешней водою омыта,
Овеяна тёплым и ласковым ветром.
Приди исполненьем заветных желаний,
В красе своих светлых берёзовых тканей!
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
(Путники поют дуэтом.)
Весна, прикати в колеснице зелёной!
Приди к нам, весна, на свирели играя,
Приди к нам скорее, весна молодая,
Укрась незабудками синими склоны.
Нам любо с тобой на качелях качаться,
Мечтаем цветами весны надышаться…
СТРАЖНИК. (Суровым голосом.)
Да, песня-то ваша, что надо, пожалуй;
Идите на праздник, но только – не бАлуй…
(Путники идут, рассуждая между собой.)
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Не плохо б царю показаться народу,
Не странно ли это нам и не обидно ль?
Жить в царстве, не видя царя-воеводу,
Не слышно его никогда и не видно…
ВТОРОЙ СПУТНИК.
Какой-то лишь странный нам голос вещает,
Что царь нам, то это, то - то обещает…
ПЕРВЫЙ СПУТНИК.
И много нам голос всего обещает,
И все обещания не выполняет…
ВТОРОЙ СПУТНИК.
По-моему, прячется царь наш нарочно,
В народе к нему уваженье непрочно…
ПЕРВЫЙ СПУТНИК.
Уродец он, слышал я, просто уродец,
И так величают уродцем в народе…
ВТОРОЙ СПУТНИК.
В других государствах царь к людям выходит,
С людьми говорит, милосердье проводит…
А нашего, - даже в глаза не увидишь,
И в уши царя никогда не услышишь…
Сегодня, на праздник бы вышек к народу,
Хоть знали бы: царь у нас есть, слава Богу!
А то, ведь смешно, ей же Богу – смешно,
Поверить словам одним, просто смешно…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Супруга ли держит его у подола?
Что он никогда не выходит из дома?
Ну, просто – потеха, ей - Богу – потеха,
Подумать о нём невозможно без смеха…
(Поёт.)
Жил-был царь у нас во царстве,
Нет, не жил, а только был…
Всех он в нашем государстве,
Тем, что был – до слёз смешил…
Ну, до самых слёз, признаться,
Царство наше он смешил…
И куда царь не поедет,
И куда он не пойдёт,
Кроме смеха, в самом деле,
Он ничем нас не займёт…
Всех до слёз он, в самом деле,
Смехом общим доведёт…
Перед зеркалами важно
Ходит царь наш взад-вперёд;
Говорят: колпак бумажный
Носит задом наперёд.
Будто он Наполеон,
Ой, какой смешной же он…
И сказал наш царь однажды,
Через тридцать-сорок лет,
Счастлив в царстве будет каждый,
В рай закажет всем билет…
Ай, да сударь-государь,
Ай, да развесёлый царь!..
ВТОРОЙ СПУТНИК.
Посмотри, мой друг, как много здесь на праздник у ворот!
И заморского народу тоже здесь – невпроворот…
Но царя нигде не видно, разве это не обидно,
Почему здесь нет царя? Значит, нет его не зря…
(Поёт.)
В царстве нашего царя,
Все мы ходим здесь в царях;
Славься, славься, государь!
Каждый, сам себе здесь царь!..
Ой, пой-говори:
Все мы, все мы здесь цари!
Говори и громче пой:
Будем царствовать гурьбой!..
И теперь у нас столицей -
Служит каждый, каждый дом;
Здесь любой плебей – патриций,
Раб любой здесь стал царём!
Ой, пой-говори:
Все мы, все мы здесь цари!
Говори и громче пой:
Будем царствовать гурьбой!..
(Появляются бравые солдаты.)
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ.
Расступись, разойдись, прочь с дороги, куриные ноги!
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Зачем, солдат, всех разгоняешь,
Будто за собак нас принимаешь…
ВТОРОЙ СОЛДАТ.
Ты что не знаешь, наш царь идёт, а ты мешаешь…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Царь? Что за царь? Не говори, чего не знаешь,
ВТОРОЙ СОЛДАТ.
Царь нашей страны. Ты что, как глупый, не понимаешь?
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Ты что, солдат, с ума сошёл?
Чтоб царь к народу сам пришёл?!
Такого - потихоньку не бывает,
Не то, что б с шумом. Очень сомневаюсь…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ.
А вот ты видишь – наше знамя?
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Да, вижу знамя. Только между нами, -
Я вижу это знамя, ну, и что же?
Оно, ведь на царя-то не похоже…
ВТОРОЙ СОЛДАТ.
А вот портрет и самого царя,
Он мироточит, это ведь не зря…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Вот это да! Давно он мироточит?
Быть может, кто-то голову морочит?
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (С грозным голосом, надвигаясь на первого путника.)
Ты сам-то что слепой? Не видишь и не слышишь?!
Ушами, словно мельница колышешь…
ВТОРОЙ ПУТНИК. (Немного испуганно.)
Да, верно, что-то, вроде, примечаю…
Так царь-то наш святой, как понимаю…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (Немного смягчив тембр голоса.)
Вот то-то, а сначала ты не верил,
ВТОРОЙ СПУТНИК. (Немного успокоившись.)
Я разве говорил - не верю? Верю!
Быть может, кто-то говорил: не верю,
А я, ей-богу, верю, верю, верю!..
ВТОРОЙ СОЛДАТ. (Обращается к первому солдату.)
Что взять с него, он, что пустой горшок, -
В нём нету ничего, а звону много…
Чуть гаркнешь на него, он жалок и смешон,
Идём, солдат, своей дорогой…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (Обращается ко второму солдату.)
А может оттащить смутьяна в каталажку,
Да вытряхнуть всю душу из рубашки!..
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Простите меня, не сердитесь, начальник,
Просили в сторонку уйти вы вначале,
Скажите – куда? Отойду, куда надо,
На праздник на этот, мне вовсе не надо…
ПЕРВЫЙ СОЛДАТ. (Довольный испугом путников.)
Ну, ладно уж, ладно, в сторонку иди, стань спокойно
И стой, как стоят все достойно, пристойно… (Солдаты уходят.)
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Погубит, приятель, язык тебя твой непременно…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Да нет, не язык виноват, а мой жребий несчастный…
И в прошлый-то раз, самозванец на царство венчался,
Ты помнишь, что я поступил ведь тогда благородно,
Избили меня, чем попало и как им угодно…
Теперь, вроде, царь обещает придти настоящий,
И снова, чуть было не взгрел меня воин грозящий.
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Пойми, настоящий ли царь, самозванец,
Подчиняться нам надо с тобой, друг-товарищ.
О царях нам известно с тобой очень мало,
Чтобы нам разобраться в царях так, как надо…
Если царь настоящий, тогда нам всем лучше,
Если нет, то, дружище, помалкивай лучше…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
А вот и сады, скоро царские будут ворота,
Мне в эти ворота к царю постучаться охота…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК
Не вздумай стучаться… Нельзя, брат, пойми,
Вполне может быть, что царя за воротами нет и в помине.
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Да, есть подозренье, - царя вовсе не существует,
Лишь слухи о нём с таким ликованьем ликуют…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Я тоже такого совсем-то уж не отрицаю,
Но есть, ведь царица Христина, об этом все знают.
Не звук ведь пустой – эта наша царица,
И ради неё уже стоит на праздник явиться.
Не очень я видеть хочу, кто не хочет всем нам показаться,
Но нашей царицей мне лестно бы полюбоваться.
(Путники постучали негромко в ворота.)
СОЛДАТ. (Открыв ворота.)
Что надо? Зачем вы в ворота стучите?
Ведь вы постучали? Так что же молчите?
ПЕРВЫЙ ПУТНИК. (Взволнованно.)
Взглянуть бы нам лишь на царя и царицу…
СОЛДАТ.
На празднике царь наш. С народом наш царь веселится…
ВТОРОЙ ПУТНИК.
Мы были на празднике. Нет там царя и в помине,
Лишь только картинку царя там увидеть сумели…
А, может быть, можно увидеть Христину царицу,
Хотим на неё мы взглянуть, за неё помолиться…
СОЛДАТ.
Вы вот что, идите на праздник, пока вас ещё не забрали…
ПЕРВЫЙ ПУТНИК.
Понятно. Уходим на праздник. О нём мы мечтали…
Мы, кажется, с другом сейчас в один голос споём,
О том, как на празднике нас угостили вином…
(Друзья поют дуэтом, уходят от царских ворот.)
У нас с другом нет ничего –
Не беда; э - гей, не беда!
У нас с другом много всего –
Мы вольные с ним господа!..
Мы с другом поём везде и всегда –
Э - гей, потому и нет ничего;
Коль нет ничего, - нет и суда,
И счастливы мы оттого!
Пусть годы промчатся, пройдут день за днём,
Мы счастливы тем, что живём!
Пусть нет ничего, так что ж оттого,
Мы пляшем, э - гей, и поём!..
Конец
Приложение 5.
КОМУ НА РУСИ ЖИТЬ...
Музыкальная сказка- спектакль райка
Действующие лица:
Раёшник - пожилой мужчина, одетый на старый русский манер;
Шарманщик – одет в лохмотья, в руках расписная, шарманка;
Куклы на палках – герои нашего времени.
Действие происходит на городской площади, у небольшого райка, в виде старинного фотоаппарата, закреплённого на штативе-треножнике, завешенного ширмой.
В спектакле принимают участие празднующие горожане: ремесленники и торговцы, бродячие музыканты-шансонье, странствующие монахи и богема, старые и малые, дамы и господа, бездомные и калеки.
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Р а ё ш н и к. (Ходит вдоль ширмы райка, под напевы шарманки, громко декламирует, жестикулирует руками, обращает внимание прохожих на свой раёк.)
Я не царь русский,
Не король французский,
Не король шведский,
Не султан турецкий –
А я есть самый грозный Максимилиан, -
Царь римский,
Наместник египетский и индийский,
Владелец персидский...
Я в пышной столице от матери родился,
На своей супруге, королеве Трояне, женился,
У которой, - сын Наполеон от меня родился,
И который, - в такие авантюры пустился,
Что я долго, долго молился,
Пока от тех авантюр открестился...
Сюда глядите, господа, -
На красный дом - хороший вид...
Эх, жаль: со всех концов горит, -
На всю вселенную чадит...
Бездомный у ворот сидит,
На пламя с ужасом глядит:
Сидеть ему тут разрешается,
И даже спать – не возбраняется,
Собаки злые не кусаются,
И грязь тут вовсе не марается,
Но он глядит и удивляется,
Как дом горит, воспламеняется...
Зачем бездомного за шиворот хватают,
Как будто он есть тот, кто поджигает?
А тот - кричит, что он не поджигает,
Наоборот, водою пламя заливает...
А вот, господа, вам другой вид:
Жёлтый дом ясным пламенем горит...
Однако же, как всё-таки обидно –
Ни скорой помощи, ни пожарной – не видно...
Сгорит весь дом дотла, как пить дать, -
А где нам новых домов прикажете взять?..
Дома-то ведь на улицах не валяются,
А казна наша, - давно уже не пополняется...
А вот бездомный напротив дома стоит,
И, словно в угаре, сам с собой говорит:
«Эх, жаль: такие деньжищи пропали,
Лучше бы нищим эти деньги раздали,
Да лучше бы приюты на Руси открывали,
Да обмороженных бездомных обогревали...
Да деток безродных накормили,
Одели бы их потеплее, да обули...
Так нет же, вон в шею им поддают,
Никому и на кусок хлеба не подают...
А у самих-то деньжищ сколько!..
Ой, горько на Руси жить, горько...
Оттого и царит смертная попойка...
Смелее к райку подходите,
У кого на носу очки – лучше их протрите,
А кто без очков – в оба смотрите,
Свои карманы руками крепче прижмите –
Я за ваши грошИ не в ответе,
У меня самого, в карманах пронырливый ветер –
Из одного кармана - в другой гуляет,
Где в одном кармане – вошь на аркане,
А в другом, – блоха на цепи, - с вошью грызётся,
Того и гляди – цепь порвётся!..
Ну, как, - скажите, - деньги заведутся,
Когда такие звери в карманах грызутся?..
КАРТИНА ВТОРАЯ
Р а ё ш н и к.
(Берёт за рукав шарманщика, подводит ближе к своему райку, обращается к шарманщику).
Сыграй, любезный, и спой для нас что-нибудь стоящее; я в это время наших кукольных героев на бамбуковые трости напяливать стану. А ты, брат, играй хорошо, так чтобы и на колокольне Ивана Великого слышно было.
Ш а р м а н щ и к.
(Задрал голову, смотрит на колокольню Ивана Великого, придерживая одной рукой свою шапку-ушанку.)
Ох, высота-то кака! Оттоль не то, что всю Москву, так всю Россею-матушку видать!.. Самое наше святое место! Святыня самая... (кричит громко) Так слышно будет, Иван Васильевич? (Послышался колокольный звон.) Ну, вот и слава Тебе Господи! Слышит-таки «Иван Великий» голос простого мужика!..
(Перекрестившись, играет на шарманке и поёт громко).
Занимается в полнеба
Над столицею заря,
В шапке заячьей облезлой
Пел шарманщик у кремля...
На мундире часового
Блещут пуговицы в ряд...
Боже, Боже, знать бояре
Вновь изменушку творят.
Припев:
Будет новый пророк –
Самозванец, обманщик...
И какой новый рай
Нам закажут тогда?
Р а ё ш н и к.
(Придерживает руку шарманщика, говорит громко, взволнованно речитативом.)
Замолчи, замолчи,
Сумасшедший шарманщик,
Эту песню забыть
Мы должны навсегда...
Ш а р м а н щ и к. (продолжает играть на своей шарманке, поёт)
Нищим душу не согреет
Свет рубиновых лучей...
Пой, играй, моя шарманка
Души нищим обогрей...
Потухает, погасает
Над столицею заря...
- Все изменники бояре, -
Люди верно говорят...
Припев:
Будет новый пророк –
Самозванец, обманщик...
И в какой новый рай
Нас загонят тогда...
Р а ё ш н и к. (Придерживает руку шарманщика, говорит речитативом.)
Замолчи, замолчи,
Сумасшедший шарманщик,
Эту песню забыть
Надо нам навсегда...
(Обращается к почтенной публике, стоящей на сцене.)
Подходите, господа, смелее,
Смотрите в щелку веселее...
Эх, картинки покручу, поверчу,
Я ещё и не такое показать вам хочу...
Смотрите: направо – панорама,
Взглянешь и ахнешь прямо,
И станет вам: то – холодно, то – жарко!
И стольник за такой просмотр не жалко!..
Тут вам, как на ладони весь третий Рим,
Чем не город-титан – великан!
Водят по площадям сиволапого за аркан,
И бедного осла тянут за узду, -
Туда, куда-то к стойлу или к гнезду!..
Так, кажись, лобное то место звали,
Куда здоровых мужиков за чубы таскали,
Да по семь шкур с каждого мужика сдирали...
Да что ж вы, любезные, несмело стоите?
Бабоньки и мужики, смелей подходите,
По деревянной монете платите,
И хоть целый день представление смотрите...
Такого нигде не увидите вовек,
Подходи смелее, добрый человек!
Я покажу натуральные картины:
Кому на Руси дозволено жить,
А кому - лучше было бы ещё вчера умереть,
Чем такую диковинную диковину терпеть,
Под высоким забором скулить, вшей кормит,
Да на луну в морозную ночь волком выть...
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Над ширмой райка появляются одна за другой куклы, нанизанные на бамбуковые палки. Куклы завершают шествие, плюхаются на мостовую под ноги раёшнику и шарманщику...
Р а ё ш н и к.
(Вежливо подводит к своему райку особо любознательных прохожих.)
Господа, смелее подходите ещё ближе,
Нагибайтесь, мужики, как можно ниже,
Смотрите в одно-единственное очко,
Не в два, не в три, а ровно в одно, -
Это ничего, что там темным-темно...
А в жизни-то у вас, разве что-то светлей?
Становитесь дружней, вглядывайтесь веселей,
Не Бог весть, какой, каждый из нас пан,
Видите, как горит-полыхает Беслан?
И за шиворот волокут того, кто поджигает,
А он кричит-вопит, что знать ничего не знает...
А вот еще вам картинка такая:
По «Горбатому мосту» гусеница гуляет –
По Белому дому боевыми фугасами пуляет,
И Белый дом весь в чёрном дыму и в пламени…
Горы убитых. В море крови плавают раненые...
КАРТИНА ЧЕТВЁРТАЯ
Раёшник отходит от своего райка, общается со всеми прохожими, стоящими поодаль, приглашает посмотреть бегущие, ожившие картинки.
Р а е ш н и к.
Подходи, всякий, разный народ,
Заходите смелее в мой огород...
Становитесь дружнее в общий черёд,
Смотрите и слушайте со вниманием,
Буду показывать вам самые свежие баталии...
Вот деревня - Потапово в Южном Бутово,
Обнесённая забором, и проволокой окутана...
Ни туда, ни оттуда нет никому ходу –
Ни конному, ни пешему народу.
Кто такие, облюбовавшие озёрные места,
У которых, - ни сердца нет, ни души, ни креста...
Возвели им дворцы такие, что «я тебе дам!..»
Куда там помещику или князю,
А тем более мне или вам...
Эх, Русь, прогремела ты на весь свет:
Кому на Руси жить хорошо,
А кому, ещё вчера, краше было бы – умереть...
КАРТИНА ПЯТАЯ
Звучит шарманка.
Р а ё ш н и к.
(Зазывает к своему райку новых зрителей.)
Подходи, стоящий, становись, прохожий,
Поглазейте в мой раёк, и Бог вам поможет...
Смотрите, вот изобретение века - «НАНА»,
Самое настоящее чудо – без обмана...
Только не говорите, что вам ничего не видно,
Тому, кто не верит, должно быть просто стыдно...
Видите, что там - во множестве что-то копошится,
Это войско блошиное в бой стремится.
Ведь как-то же надо, одолеть нам «жука Колорадо»!..
Послушайте, это я вам верно говорю,
Эти блохи – верные подданные блошиному королю,
И король, и гниды, и блохи –
Все со стальными механизмами в брюхе,
И пушки у них, как настоящие палят...
Не видите? так слушайте, что вам говорят...
Вот он, король – держит руки по швам:
Кричит: «Понимаешь ли – надо!
Ещё мы не то вам покажем - врагам,
Шпионам, жукам Колорадо!..
Ура! Ура!.. – «Наши» победили!
В барабаны забили, в трубы затрубили!
Флагами, как мочалами машут –
За Родину-мать свою и нашу!..
Площадь вся забита НАНА-народом:
Блохам и гнидам – свобода! свобода!..
Все желающие могут напиться мёду!
Не пропадут ваши денежки даром...
Кому надо, садитесь на полном ходу:
Наша НАНА верх взяла!.. Сядем гурьбою в саду,
Будем мяда сладкие да вина заморские пить,
И королю нашему теми мядами по усам водить.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Р а е ш н и к.
Покалякайте со мною, подходите,
Я на ваши замечанья не в обиде,
Ну и что же, что на вас обновы новые,
И в обносках ведь бывают благородные.
И голодные бывают люди честные...
О богатых часто слышится нелестное.
Пусть богатое сверхворовское «братство»
Похваляется награбленным богатством.
Спекулянты, рэкетиры шибко знатные,
Оттого, что наворованным богатые,
Не препятствуйте их воровскому нраву,
То чего стыдимся мы, им всё на славу.
Крутану да поверну я свой раёк,
Может быть, здесь подадут мне на чаёк.
А на водочку и даром мне не надо –
Ядом травят на Руси нашего брата...
Снова ветерок повеял, пахнет «розой»,
На Руси на всех достаточно наркоза...
Эх, ты, Русь моя, за что, - скажи ты, Русь, -
Нарядила НАНУ так, что – жуть и грусть...
Ш а р м а н щ и к.
(Отдаёт шарманку раёшнику, берёт гусли, играет на гуслях, исполняет русскую народную песню «Гусляр», ему подпевают все участники спектакля.)
Как налаживал гусли гусляр молодой,
Для избочин брал явор зелёный,
Звонких струн наковал он могутной рукой
Для колков дуб строгал прокалённый...
Вышли гусли на славу – поют соловьём,
Зарокочут, как сердце взыграет,
И слезами зальются, а спросишь: «О чём?..»
Что ответить, они и не знают.
То не кованый ковш о братину стучит,
То не жемчуга сыплются груды,
То не ветер гулливый травой шелестит,
Запевают, поют самогуды...
Уж не водит рукою по струнам гусляр,
Гусли сами свой сказ зачинают.
Про крещеную Русь, про князей и бояр
Самогуды про всё распевают...
Конец спектакля
Приложение 6.
ЦЫГАНСКОЕ РАДИО.
Маленькая комедия
ЦЫГАН.
(Едет неторопливо верхом на лошади, играет на скрипке, поёт цыганскую песню.)
Запрягу я лошадь
Лохматую мою,
Эх, да как поеду,
Так и запою...
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!..
Куда хочу – поеду,
От души – пою!..
Вечер. Степ. Дорога...
Шелестит бурьян...
У костра сидело -
Несколько цыган...
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!..
У костра сидело -
Несколько цыган...
Старая цыганка,
Сидя у огня,
Картой помахала, -
Позвала меня...
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!..
Картой помахала, -
Позвала меня...
Погости-ка, сокол,
Сокол молодой,
Хваткий по натуре,
С вольною душой...
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!..
Хваткий по натуре,
С вольною душой...
Подошёл и сел я
Рядом на траву,
И на картах вижу –
Всё, как наяву...
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!..
Я на картах вижу –
Всё, как наяву...
В дом казённый скоро
От семьи уйдёшь,
Сокол, ты мой сокол,
Горе там хлебнёшь...
Чёрствой корке хлеба,
Сокол, будешь рад,
Званье твоё будет,
Сокол мой, - солдат...
(Цыгана обгоняет верхом на лошади знатный господин).
ЦЫГАН. (Обращается к господину) Здорово! Куда путь держишь?
ГОСПОДИН. (С важным видом) К самому царю лежит путь-дорога!..
ЦЫГАН. А зачем тебе к царю?
ГОСПОДИН. Еду к царю за приказом: чем кому жить? Чем кому промышлять? Хочу, чтобы у меня всего вдоволь было, и чтобы мне за эти дела - ничего бы не было...
ЦЫГАН. А ты замолви и за меня словечко.
ГОСПОДИН. Ладно, замолвлю.
(Говорит в сторону)
Только отвяжись, черноволосый! Кукиш с маслом - я за тебя замолвлю...
ЦЫГАН. А не обманешь меня, бедного цыгана?
ГОСПОДИН. Нет, не обману.
(Говорит в сторону: откачнись только от меня, да поскорей.)
ЦЫГАН. Да ты, пожалуй, забудешь, господин, шибко ты замороченный...
ГОСПОДИН. Нет, не забуду.
(Говорит в сторону)
Отвалишься ты от меня или же – нет?
ЦЫГАН. Ой, господин, чует моё сердце, надуришь ты маня...
ГОСПОДИН. Нет, не надурю.
(Говорит в сторону)
Вот прицепился-то, что и палкой не отшибёшь...
ЦЫГАН. Дай мне задаток, что не обманешь ты меня...
ГОСПОДИН. (Недовольный)
Да что же я могу дать тебе в задаток, чтобы ты поверил мне?..
ЦЫГАН. Дай мне в задаток своё золотое стремно. Я тебя здесь подожду, пока ты назад вернёшься. Очень хочется мне знать: что царь-батюшка цыгану пожелает?..
ГОСПОДИН.
(Задумался, говорит в сторону: ведь этот репей так просто не отстанет; пусть, пожалуй, подержит в руках моё золотое стремно.)
Ну, так и быть: держи, черноволосый, моё золотое стремно, и дождись меня здесь, никуда не отлучайся (уезжает).
ЦЫГАН. (поёт).
Батька лошадь запрягает,
Матка вожжи подаёт,
Папка мамку поцелует, -
Мамка козырем пойдёт!
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!
Папка мамку поцелует, -
Мамка козырем пойдёт!..
Как под нашей под горой
Торговал цыган золой:
Картошка моя, -
Эх, вся поджаристая!..
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!
Картошка моя, -
Вся поджаристая!..
Ты расти, расти, трава,
Ой, трава зелёная!
Ты лети, лети, слава,
Да слава забубённая!..
Ой, Ромалэ, ой, дела!
Золотые удила!
Ты лети, лети, слава,
Да слава забубённая!..
(Появляется господин на богато убранной лошади.)
ГОСПОДИН. (Обращается к цыгану)
Вправду ты, цыган, сказывал! Коли б не взял ты у меня золотое стремно, так я совсем бы про тебя забыл!..
ЦЫГАН. (Смеётся)
То-то и есть, что теперь ты меня вовек не забудешь. Как глянешь на своё стремно, так и вспомянешь про меня...
Так что же царь-то про меня, бедного цыгана, - сказывал?..
ГОСПОДИН. А так царь прямо и сказал, что всё у цыгана путём будет: коли, у кого что-нибудь возьмёт без спросу, утаит да забожить, то его и будет!..
ЦЫГАН. (Смеётся) Ну спасибо, брат, на добром слове, слово-то царское мне, пожалуй, что на руку будет!..
(Повернулся, поехал и напевая.)
Ой, Ромалэ, времена,
Золотые стремена!..
Картошка моя, -
Вся поджаренная!..
ГОСПОДИН. (Кричит цыгану вслед)
Куда же ты, цыган, а верни-ка мне моё золотое стремно...
ЦЫГАН. (Останавливается, оглядывается, пожимает с недоумением плечами.)
Какое такое золотое стремно!..
ГОСПОДИН. Да, как это, какое?! Ты что, цыган, совсем такое дело забыл? Да ты ж у меня взял золотое стремно, когда я к царю нашему путёвому поехал...
ЦЫГАН. Когда это я у тебя золотое стремно брал? Ты что брат, смеёшься надо мной? Я тебя впервые в жизни вижу, ей-богу!.. Мало ли по свету цыган разъезжает и что же: каждый из них тебе должен по золотому стремну выдавать? Так что ли дело твоё получается? То-то и гляжу я, что шибко ты на богатой коняге разъезжаешь... Не брал я у тебя никакого стремна: ни золотого, ни серебряного, ни железного. Ей-богу, не вру!..
ГОСПОДИН. (Сплюнул с досадой через плечо)
Да подавись ты моим стремном, Романэ! Пусть это моё золотое стремно, у тебя поперёк глотки встанет: чтобы ни туда, ни сюда, ни в кавалерийскую армию!..
(Уехал, ругаясь, - на чём только белый свет стоит...)
ЦЫГАН. (Машет ему вслед рукой)
Ну, и катись своим путём, кровопивец несчастный, ишь, жиру-то накопил, кобыла твоя еле-еле ноги переставляет...
(Достаёт из глубин своих бездонных шароваров золотое стремно, поднимает его высоко у себя над головой, восклицает громко.)
Кому золотое стремно! Кому золотое стремно! Уступлю недорого!.. (Появляется купец.)
КУПЕЦ. Что, цыган, продаёшь стремно?
ЦЫГАН. Продаю недорого, да еще, и уступить в цене хорошо могу, как первому покупателю. Сам знаешь время-то для цыгана дороже денег, вот я дешевле-то и продаю. Смотри, какое стремно: так на солнце и сверкает! Чистое золото самой высшей пробы!..
КУПЕЦ. (Прищуривается)
Что возьмешь за стремно?
ЦЫГАН. Пять тысяч.
КУПЕЦ. (Чешет свой затылок)
В какой валюте?
ЦЫГАН. В европейской валюте, в какой же ещё? Не в наших же деревянных рублях...
КУПЕЦ. (Недовольно качает головой)
Зачем так дорого?
ЦЫГАН. Затем, что оно золотое! Было б оно не золотое, так я, может быть, тебе и так его подарил. Такие тонкости правильно понимать надо...
КУПЕЦ. (Согласно машет рукой)
Ну, ладно, шут с тобой, золотая рыбка! В европейских - так в европейских. Кто цыгана переторгует, тот и дня не проживёт!..
(Достаёт деньги, считает)
Вот четыре тысячи есть, а одной тысячи не хватает. Вот тебе, цыган, четыре тысячи, - отдавай мне стремно, а остальные деньги, напоследях получишь...
ЦЫГАН. Нет, купец, так дело у нас не пойдёт. Четыре тысячи европейских рублёв, пожалуй, я возьму, почему бы и нет? Но стремно тебе сейчас не отдам: как дошлёшь, что следует по договору, тогда и товар получишь...
КУПЕЦ. А, ладно... Держи задаток две тысячи, сейчас мой слуга дошлёт тебе остальную кассу.
(Уходит. На сцене появляется слуга купца.)
СЛУГА. (Обращается к цыгану) Здорово, цыган!..
ЦЫГАН. Здорово, добрый человек!
СЛУГА. Я доставил тебе деньги от моего хозяина, купца.
ЦЫГАН. Ну, так давай, коли доставил остальную кассу...
СЛУГА. Вот тебе три тысячи европейских рублёв...
ЦЫГАН.
(Берёт у слуги деньги, считает их, кладёт в свой бездонный карман. Достаёт из своего другого кармана бутылку самогонки, угощает слугу.)
Пей, давай, брат, за нашу хорошую сделку. Откушай доброй самогонки, чтоб жить на свете стало веселей!..
СЛУГА. (Берёт у цыгана бутылку)
Надо бы что-нибудь на закуску...
ЦЫГАН. А ты пей, знай! Авось, не барин какой-нибудь, чтоб закуской баловаться...
СЛУГА. Пьёт из горлышка цыганской бутылки...
(Долго морщится, весь вздрагивает, с удовольствием долго нюхает свой рукав, наконец, у него из груди вырывается громкий, победоносный вскрик.)
А-а-а!.. Хороша-а!..
(Слуга и цыган с удовольствием подмигивают друг другу, слуга говорит с задором.)
А что, цыган, если я всю твою самогонку выпью, так ты не в обиде станешь на меня?
ЦЫГАН. Нет, брат, пей, давай, если не стала колышком тебе цыганская самогонка, так я только рад за тебя!..
СЛУГА.
(Допивает всё содержимое из горлышка. С большим вдохновением нюхает у цыгана жилетку, вскрикивает, словно победоносное.)
– Ура!.. А-а-а! А-а-а! Хороша!.. Сама крепость!..
ЦЫГАН. Так ещё бы не крепость, - горит, синим пламенем, да еще, и искриться при этом салютом бесподобным!.. Ты вот наверняка хорошо согрелся!..
СЛУГА. Еще, как и согрелся-то, даже жарко стало!..
ЦЫГАН. Дал бы ты мне, брат, свой кафтан погреться...
СЛУГА.
(С широким размахом, снимает с себя кафтан, отдаёт цыгану.)
По-дружбе, это я завсегда отдам, если у меня попросят...
ЦЫГАН.
(Надел кафтан, похлопал слугу по плечу.)
Спасибо, брат, что уважил! Вот теперь-то совсем другое дело, - сразу мне теплее стало...
СЛУГА. Ну, так что, цыган, давай, что ли мне золотое стремно?!
ЦЫГАН. Какое стремно?
СЛУГА. Да, как это, то есть, какое? То самое стремно, которое ты моему купцу продал...
ЦЫГАН. Когда продал? Какое стремно? Да ты, брат, как я вижу, изрядно окосел!.. У меня не то, что золотого стремна, но и обыкновенного стремна отродясь не было...
СЛУГА. (В растерянности)
Ну, так отдавай назад деньги...
ЦЫГАН. Какие деньги? Да тебе, брат, как я вижу, не самогонку цыганскую надо пить, а простоквашу через марлю сосать, да и то маленькими глоточками...
СЛУГА. Да ты что, цыган, побойся Бога!.. Я ведь тебе только что отдал деньги – три тысячи европейских рублёв! Или снова станешь отпираться...
ЦЫГАН. Никаких денег я даже и не видел, ей-богу!.. Я тебе, брат, даже и на грош не вру... Это в тебе моя самогонка заговорила...
СЛУГА. (Говорит, заикаясь.)
Да ты, да я, да мы с тобой...
(Безнадёжно машет рукой. Зовёт уполномоченного по правам человека. Громко взывает.)
Товарищ уполномоченный! Товарищ уполномоченный!..
(Появляется уполномоченный, при исполнении служебных обязанностей.)
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ. (Обращается к слуге.)
В чём дело, уважаемый гражданин?
СЛУГА. (Говорит, заикаясь и путано.)
Товарищ уполномоченный! Купили мы с хозяином у цыгана золотое стремно; он, деньги-то наши забрал, а свой товар, стремно, - то есть, нам отдавать не желает...
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ. (Обращается к цыгану.)
Что скажешь, уважаемый?..
ЦЫГАН. (Смеётся)
Господин уполномоченный!.. Как я, бедный цыган, мог продавать золотое стремно, коль в нашем роду, не то, что золотого, но и обыкновенного стремна, отродясь не бывало... У меня в доме шестеро малолетних детей голодных и оборванных. Я знать не знаю, и ведать не ведаю, что этот уважаемый человек от меня требует... Он ещё может быть скажет, что и одежда на мне сейчас его собственная...
СЛУГА. (Не сдерживается, кричит во всё горло.)
Да-таки моя!.. Кафтан-то на тебе мой! Ты ведь попросил у меня кафтан, чтобы погреться только. Я тебе удружил этот самый кафтан. Так ты вот теперь, как я вижу, желаешь присвоить его себе!..
ЦЫГАН. (Смеётся)
Вот видите, господин уполномоченный, этот уважаемый товарищ, просто выпил лишку, и теперь ему кажется, что всё вокруг принадлежит ему одному...
УПОЛНОМОЧЕННЫЙ. (Нахмурил брови, говорит громогласно)
Та-ак!.. Всё ясно!.. Напился в общественном месте, пристаёшь к добрым людям с целью вымогательства, оскорбляешь наших почтенных граждан и клевещет на них.
(Берёт под руку слугу.)
Пройдём, гражданин, ты мне дашь свои показания там, где это положено...
Слуга пытается сопротивляться. Уполномоченный одной рукой заламывает слуге руку за спину, а другой рукой вцепился ему в волосы, уводит за кулисы.
СЛУГА. (Кричит, что есть мочи.)
Ну, черноволосый, погоди, отольются тебе мои слёзы!.. Когда выйду из кутузки, я под землей тебя найду. И ещё глубже закопаю!..
ЦЫГАН. (Смеётся) Все там будем...
Конец спектакля.
Приложение 7.
БАНДУРИСТ С ХУТОРА БЛИЗ ДИКИНЬКИ
Миниатюра с натуры
На бульваре Гоголя погожим вечером, за несколько дней до весны прохаживался молодой человек по имени Василько вдоль памятника великому писателю, играл на бандуре, пел украинские песни и взволнованно читал стихи собственного сочинения, посвящённые памяти Н.В. Гоголя. Он приехал с хутора близ Диканьки, что на Полтавщине, специально ко дню рождения своего великого земляка Николая Васильевича Гоголя, и таким образом, выражал ему своё благодарение... У памятника Гоголю собралось немало случайных прохожих, и тех, кто пришёл, чтобы возложить цветы великому русскому писателю...
- Так будем же мы достойны светлой памяти русского гения, - сказал Василько в заключение своего выступления, - Николай Васильевич Гоголь не отделял себя от России и считал, что Великороссы, Малороссы и Белорусы – это один великий народ. Гоголь сын трёх братских народов в одной великой семье. Вожди приходят и уходят, а братская дружба народов остаётся...
Бандуристу долго аплодировали, и он громко запел песню « Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь!..» Все до единого, кто были на этом неформальном, стихийном вечере памяти Великого русского писателя Николая Васильевича Гоголя, дружно подхватили эту песню, и лилась она вольная и могучая, словно волны матушки Волги-реки, и словно откликнувшись на это великолепие, зазвонили Православные колокола Храма Христа Спасителя... Это были незабываемые минуты возрождения красоты, величия и славы Великой Руси...
К Василько стали обращаться многие присутствующие на этом знаменательном вечере, с просьбой передать низкий поклон родимой сторонке великого писателя Николая Васильевича Гоголя... Василько смутился и признался, что не сможет сейчас вернуться к себе на Родину. «Тамошнее начальство меня невзлюбило меня, - сказал он, вздыхая, - им не нравится мой призыв к единению трёх братских народов, которые были предательски разъединены тайным сговором трёх большевистских партийцев в Беловежской Пуще... Начальство на Полтавщине обвиняют меня в измене Украине и называют российским прислужником. Так что теперь Василька и не знает, куда прислонить голову...
- Идите ко мне в актёры в мой молодёжный театр, - предложил ему мужчина в длиннополом пиджаке, - там вы обретёте друзей, кров, и средство к существованию...
- Но я не актёр... Я ничего не умею...
- Вы хорошо сейчас пели и читали стихи, а если что-то в сценическом слове или в сценическом действии, у вас не всё поначалу будет получаться как надо, - мы подскажем, научим, поможем... Ну, что – идёт?!
- Идёт!..
- Ну, брат, тогда давай будем ближе знакомиться и сразу же пойдём в наш театр!..
- Согласен, - сказал в ответ, немного смутившись на дружеское предложение Василька, - а у меня написана небольшая миниатюрная пьеса, которую я назвал «Бандурист с хутора близ Диканьки». Мы её на своём хуторе самодеятельно ставили... Хуторянам нравилось...»
- А ты не сможешь нам показать отрывочек из этого спектакля?
- Могу показать небольшой отрывок из вступления...
- Это замечательно!..
Василька, поднял воротник своего пиджака, слегка взъерошил волосы на голове, опустил пряди волос на виски, в виде Пушкинских бакенбард и принял стойку памятника Пушкину, что на Тверской улице. Читает с поэтическим вдохновеньем:
«Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа...» (Меняет позу на свою обычную, обращается к публике.)
Мне все прохожие говорят: «Дружище, ты молодец, - вылитый Пушкин. А куда подевался сам Пушкин с этого пьедестала, ты случайно не знаешь?..
- Да никуда Пушкин я ещё не подевался, - отвечаю им, - вот же я!.. (Демонстративно выворачивает свои карманы, достаёт старинный рубль, предлагает его публике.) Нигде не принимают старинную монету и не дают за неё даже глотка воды из-под крана... Я так надеялся, что у меня этот рубль возьмут, да куда там... Я готов читать свои стихи даром почтенной публике, но у меня от жажды в горле пересохло... Между прочим. На Гоголевском бульваре, мой друг Николай Васильевич Гоголь тоже погибает от жажды. Ему ещё хуже, чем мне. У него не оказалось при себе боже старинного пятака... (Снова принимает позу памятника А.С. Пушкину, но тут же, хватается за голову.) Боже мой, боже мой!.. Я от жажды, кажется, схожу с ума... (Обращается к прохожим.) Любезный друг! Я, кажется, схожу с ума от жажды... (Безнадёжно машет рукой.) Ну вот: я ему о своём, а он мне – не берите в голову... Да я и рад бы не брать в голову, но у меня это уже сидит в голове, понимаете ли Вы это или же нет?.. (Хлопает себя обеими руками по бёдрам.) Ну, мать честная! Я ему говорю о своём, а он мне – о своём: «Постой здесь ещё немного!» Ему, видите ли, очень некогда, он несёт Н.В. Гоголю на Гоголевский бульвар русского квасу. Ты же мимо меня идёшь и сможешь конкретно по пути заодно и меня спасти от жажды ... (Снова хлопает себя обеими руками по бёдрам.) Да разве же я не понимаю, что у Николая Васильевича юбилей, который бывает один раз в двести лет!.. Но ты, же всё равно мимо меня проходишь? Тебе чего - глотка квасу для Пушкина жалко?.. (Благодарит и кланяется, кланяется и благодарит.) Ну, вот давно бы так, брат! (С жадностью пьёт, возвращает бутылку обратно.) Вот уж спасибо, так спасибо, брат Великоросс! Вот уважил, так уж уважил! Натурально спас меня от верной погибели от жажды... Ты, вот что, любезный друг, товарищ и брат: загляни и к памятнику Сергею Есенину, утоли и его жажду. А после того, как повидаешься с Гоголем, напоишь его русским квасом, так будь таким любезным, загляни и к памятнику моему тёзке, Александру Сергеевичу Грибоедову. Ну, поторапливайся, друг, время не ждёт...
Нет, не перевелись ещё добрые люди на святой земле русской. Жив ещё курилка!.. Жива ещё Русь-матушка!..
Мужчина в длиннополом пиджаке, обращается к Васильке.
- Ай, да молодец!.. Завтра же начнём репетировать твою пьесу «Бандурист».
Действующие лица и исполнители:
Петро - бандурист
Ганна - возлюбленная Петра
Мама Галя - мать Петра
Мама Дуся - мать Ганны
Место действия – хутор близ Диканьки
Время действия – начало XXI века
Тихая, тёплая, лунная украинская ночь. В саду на высоком берегу Днепра белая хата залита ярким лунным светом. Сад в цветении. Слышатся неумолчные соловьиные трели. На скамейке под цветущей вишней за столом сидят мама Петра Галя и мама Ганнушки Дуся – мечтают и ведут междоусобную беседу. Из открытого окна хаты слышится задушевная песня Петра. Он поёт, аккомпанируя себе на бандуре. Время от времени, песня его смолкает, он тяжело вздыхает и снова поет песню «Взял бы я бандуру». Некоторые слова песни он заменяет своими собственными словами, и от этого он вздыхает ещё тяжелее и чаще.
П е т р о. (Поёт и играет на бандуре.)
Взял бы я бандуру
Да на ней взыграв,
Через цю бандуру
Бандуристом став!..
Э-э-эх!
Через цю бандуру
Бандуристом став...
(Громко и долго вздыхает и снова поёт.)
Славится бандура
Аж, на всё село...
Грай, моя бандура,
Ганнушке на зло!..
Э-э-эх!
Грай, моя бандура,
Ганнушке на зло...
(Снова громко и долго вздыхает.)
М а м а Г а л я. (обращается к маме-Дусе)
Кажи мени, Дуся, а чого це твоя Ганна невзлюбила моего Петра?
М а м а Д у с я. (с удивлением)
Та шо це ты балакаешь, Галочка? Чтоб моё дитятко Ганнушка, та не взлюбила твоёго Петра?.. Я гляжу на них и ни чого не бачу. Колы ж моя Ганна, да не взлюбила твоего Петра? Це дило - треба гарно разжувати...
М а м а Г а л я. (с обидой в голосе)
Ой, Дуся, та шо ж тут разжовуваты? Ты послушай як мой Петро грае, спивае, та и вздыхае... (зовёт Петра) Петро, Петро, а накось, выйди из хаты з намы побалакать... (Появляется Петро, руки держит у себя за спиной, говорит невесело.)
Ще ж ты, мамо, мени все шукаешь, та скликаешь? Ще ж ты все грать и спеваты мени мешаешь...
М а м а Г а л я. (Обращается к Петру с повелительными нотками в голосе.)
А ну-ка, Петро, покажи нам: мени и маме Дусе свою бандуру!..
П е т р о. (в сильном смущении)
Та ще ж це ты, мамо, вздумала; неловко ж мени як-то...
М а м а Г а л я. (смягчая свой тон)
Ну, добре, добре, Петро, покажи нам свою бандуру не стесняйся, мы все свои...
П е т р о.
(Достаёт из-за своей спины бандуру, показывает маме Гале и маме Дусе знатную бандуру, при этом засмущался, залился краской.)
Ну, це ж, вот она вам – моя бандура. Ни чого особенного у ней ни мае, - бандура, як бандура...
М а м а Д у с я. (громко восклицает)
Ого-го! Вот это бандура! Всем бандурам бандура!..
(Петро смутился ещё больше, прячет свою бандуру за спину, уходит в хату.)
М а м а Галя. (Даже всплеснула руками)
Вот це ж и я балакаю: «Ого-го!..» А твоя Ганна балована... (появляется Ганна)
Г а н н а. (говорит взволнованно)
Та не балована я, тётя Дуся, но Петро всю душу вывертае из мени своей игрой на бандуре, и серденько мое, так и рвется из груди!..
(Из хаты послышалась музыка; Петро заиграл на своей бандуре. Мама Галя, мама Дуся и Ганнушка запели.)
Взял бы я бандуру
Да на ней взыграв,
Через ту бандуру
Бандуристом став.
Э-э-эх!
Через цю бандуру
Бандуристом став.
Славится бандура
Аж на всё село...
Грай, сама бандура
Ганне весело!..
Э-э-эх!
Грай сама бандура
Ганне весело!..
Конец спектакля.
Приложение 8.
НАРЦИСС И НЕЗАБУДКА
Языческая драма
Действующие лица и исполнители:
Царевна Несмеяна
Царь Берендей
Дядька Черномор
Горбуша, Соловей Разбойник
Марья Марена
Весна
Огрызкин, придворный вожак медведя
Паук Паутинович
Шут придворный
В массовых сценах принимают участие, скоморохи, коробейники, празднующий народ царства Берендея, фокусники, вожаки медведей, певцы, танцоры.
В пьесе принимают участие также ансамбль народных музыкальных инструментов и фольклорные ансамбли песен и плясок.
Время действия – древнеязыческая дохристианская Русь;
Место действия – сказочное царство царя Берендея.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
СРЕЧА ГРОМНИЦЫ
В царстве царя Берендея отмечается праздник «Сретенье» в начале февраля. Этот праздник языческий, известен на Руси, как Среча или Громницы. В этот день Зима стареет и даёт бой молодой весне, выезжающей на Солнечную тропу. Испокон веков на Руси в это время закликают Солнце, чтобы оно увидело свою сестрицу Весну. Устраивают игры – «зимоборы», когда деревня разделяется на две партии, и они сталкиваются стенка о стенку. При этом всерьез не бьются – толкаются и борются, так что трещат пуговицы, рукава, карманы. В это время бывает оттепель, ненастье и может даже погромыхивать гром.
Земледелец видел защиту не только в Весне и Солнце, но и Боге Перуне-Громовике. Его олицетворяет в этот день большая самодельная свеча – громница или громовая свеча. Среча (Громницы) праздник весёлый. Основная идея его заключается в том, что на время февральской оттепели является Весна и предъявляет Марене счёт в том, что пора зиме убираться восвояси. Зажигается костёр, пускается бражный ковш по кругу, чинно славящему Богов. Является Весна со своей свитой и её чествуют с великой радостью.
Вмеесте со своим народом в играх принимают участие Царь Берендей и царевна Несмеяна и вся царская свита; они веселятся и потешаются вместе со всем своим народом. На этом вольное празднование заканчивается, и начинается обязательная часть исполнения мистерии празднования Сречи (Громницы).
Вслед за Весной является Зима – Марена. Она так же, как и Весна прибывает на праздник со всей своей свитой. Марена возмущается тому, то народ в царстве царя Берендея веселиться от души. Слуги Зимы Марены появляются перед празднующим народом в страшных масках и с хлыстами в руках Они пытаются разогнать народ и затушить праздничный костёр (снегом и хлыстами). Весна заступается за народ в царстве Берендея, и происходит словесная перепалка между Зимой Мареной и Весной, в которой допускаются скабрезные выражения (в пределах эстетических норм). Словесная перепалка должна осуществляться экспромтом, без заучиваний текстов, так чтобы это выглядело наиболее естественно. Эта сцена словесной перепалки носит волшебный характер и сопровождается соответствующим действом по всем правилам народного обряда, в театрализованной манере народного праздника Сречи. Каждая из богинь требует уступить ей место и предоставить время для своего действа; они договариваются на состязание между своими свитами (перетягивание каната, драка на мешках, «конный бой», игра в снежки и другие). Весна, в конечном счёте, должна согласиться, что время её еще не наступило. И дело заканчивается борьбой «богинь» между собой, при этом, действо данной мистерии теряет оговоренные условия и переходит в потеху. Здесь также рекомендуется исполнить свои роли экспромтом. Естественность сценического действа привносит в спектакль элементы «живых» событий на театральной сцене. Наконец, Весна уступает Зиме все права, и Марена читает заклятие Мары-Зимы (читается нараспев)
Во сыром-то бору да во тёмном лесу
Подымаются ветры буйные,
Злы погодушки великие!
Уж вы, батюшки Ветры!
Уж вы батюшки Вихоря!
Сослужите вы мне службу верную!
Принесите на перемётных крыльях своих
Стужу лютую, морозы белыя!..
Да Новолочь тёмную, ветрокрылую.
Уж ты гой-еси, Севоярушка –
Озорной еси ветер Северный!
Ты задуй, задуй Стретным вихорем,
Оттуряй Весну ты подалее,
Гостью раннюю пачечайнею.
Приходи ты, царь Мороз-трескун
Учини вокруг стужу зимнюю,
Окружи дерева ты инеем!..
Как на Нове-Месяце,
Как на Ветхе-Месяце,
Как на Перекрой-Месяце,
Выходила из нор сила тёмная,
Сила тёмная - опакая!
Выходили там да на Белый Свет:
Охвестиши бездомные – хвастаться,
Опухлики окоянныя, жженопятики поганыя – грабоватыя!
Выходили там: охальники слюнявые,
Михрютки подколодныя,
Да непути прыгучия – волохатые!
Выходили там: прыгулыши – крапивныя,
Козлодёры – слеповерныя, злосмрадныя,
Пакостники пакостныя – душеврадныя.
Да шаврики окатисто-вонючии!
Выходили там: Духарики болотныя,
Зимогоры темнообразные, шкурастыя,
Да сумеречники лупасто-страхолюдныя!
Выходил с ними Стужайло Сердитой.
Говорил он тут таковы слова:
«Обернися, Среча – несресаю!
Как не переймёшь решетом ветра зимнего,
Не прибьешь им гвоздь ко сырой земле –
Так не быть Весне прежде времечка!»
КАРТИНА ВТОРАЯ
В чертогах царя Берендея царевна Несмеяна ведёт беседу с царём-батюшкой Берендеем Ивановичем.
Н е с м е я н а. (плачет, причитая)
Вот и весна ещё не пришла к нам. Как жить-то мне, Несмеянушке?!
Б е р е н д е й. (утешает Несмеяну)
Не плачь, моя доченька, не плачь, не горюй, моя пригожая. Не времечко ещё для Весны Красной девицы...
Н е с м е я н а. (продолжает плакать)
Как же мне не плакать, батюшка Берендей Иванович, не дожить до тёплых дней моему цветочку любимому, моему Нарциссу красивому...
Б е р е н д е й. (озабоченно)
Да что уж? Или худо ему живётся в горшочке расписном, да в царской светлице?
Н е с м е я н а. То-то и оно, что худо ему живётся без Весны, без Солнца. Вот уж, почитай совсем увядает он... А нового Нарцисса ныне и с огнём не сыскать во всём твоём царстве-государстве...
Б е р е н д е й. (Хлопает трижды в ладоши, восклицает.)
Позвать сюда Паука-Паутиновича. Пусть принесёт горшок с Нарциссом царевне Несмеяне для наглядного показания.
(Появляется Паук Паутинович. В руках несёт горшок с цветком Нарцисса. Цветок надломлен и еле держится на стебле...)
Н е с м е я н а. (Плачет, пуще прежнего.)
Вот видишь, батюшка, уже не жилец на этом свете мой любимый цветок Нарцисс. А как вы мне жить прикажете без цветка моего любимого?
Б е р е н д е й. (Сочувственно качает головой, говорит в сторону.)
А и в самом деле – не жилец наш цветок Нарцисс на этом свете... Что же делать-то мне? Как утешить дочь мою любимую – Несмеянушку?! Где мне взять новый Нарцисс-цветок вместо старого?
(Появляется шут придворный. Звенит колокольчиком, весело смеётся.)
Н е с м е я н а. (говорит шуту гневно)
Как посмел ты смеяться шут дурашливый? Али не ведомо тебе, что отживает свой век мой любимый цветок Нарцисс? Погибает он раньше времени... А мне и сама жизнь без него не мила...
Ш у т. (Смеётся, пуще прежнего.)
Ну-ка, шибко велика беда, цветок Нарцисс загибается (снова смеётся). Мало ли таких цветков в заморских царствах-государствах. Это ведь совсем плёвое дело доставить заморский цветок Нарцисс в царство Берендея.
Н е с м е я н а. (задумывается)
Да кто же в нашем царстве, в Берендеевом государстве на такой подвиг сгодится?
Ш у т. (перестаёт смеяться)
А наш придворный вожак с медведем на что? Даром что ли ему хлеба-то царские кушать? Вот и пусть отправляется в заморские царства-государства и добудет там достойную смену нашему цветку Нарциссу...
Н е с м е я н а. Да так ли хорош Нарцисс заморский, как наш доморощенный?
Ш у т. (смеётся)
Да не токмо, что лучше нашего заморский Нарцисс, а просто чудесный. Его там так и величают Нарцисс-Незабудка. Недаром ведь ему такое прозвище дали? Стало быть, он хорош весьма, коль незабудкой его кличут...
Н е с м е я н а. (нетерпеливо)
Так что же ты стоишь. Как вкопанный? Скорее зови сюда вожака с медведем...
(Шут убегает за кулисы, появляется вожак с медведем.)
О г р ы з к и н. (Кланяется царю Берендею и царевне Несмеяне.)
А вот и мы, тут, как тут!..
Б е р е н д е й. Ты, Огрызкин, вот что: отправляйся в заморское царство, в тридесятое государство, и доставь нам Нарцисс-Незабудку, а то наш-то Нарцисс во дворце совсем захирел. А без него моей царевне Несмеяне никак нельзя...
В о ж а к. (низко кланяется)
Слушаюсь, царь-батюшка - Ваше Высочество, всё будет исполнено в точности, как ты велишь. Мы с Мишуткой пойдём таким путём, что Нарцисс-Незабудку непременно добудем (удаляется).
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
Дворец Дядьки Черномора охраняет Соловей Разбойник (Горбуша). Занавес опущен. На авансцене появляются вожатый Огрызкин с медведем.
О г р ы з к и н. (поёт)
Ромашки спрятались,
Поникли лютики,
Вода холодная в реке рябит,
Зачем вы, девушки,
Нарциссов любите?
Одни страдания
От той любви...
(Между двух занавесей просунулась голова Соловья Разбойника.)
С о л о в е й Р а з бо й н и к. (кричит гневно)
Кто здесь смеет голос подавать, кроме меня Соловья Разбойника?
(Пронзительно свистит в милицейский свисток.)
О г р ы з к и н. (Прячется за медведя, говорит робким голосом.)
Зачем, уважаемый господин, так громко свистишь, что у меня в ушах перезвон стоит?..
С о л о в е й Р а з б о й н и к. (громко смеётся)
Это ещё что? Я ведь так могу свиснуть, что у тебя все волосы на голове, как ветром сдунет!.. Отвечайте: зачем пожаловали?..
О г р ы з к и н. (перепуганным голосом)
В нашем царстве-государстве Нарцисс увядает... От этого царевна Несмеяна шибко страдает... Холодно у нас на Руси – боже упаси!.. Так вот мы к вам за Нарциссом пожаловали...
С о л о в е й Р а з б о й н и к. (Говорит уже более миролюбивым голосом.)
Нарциссы у нас даром не даются. Нарциссы у нас незабудками зовутся. За Нарцисс-Незабудку мне полцарства полагается, а другая половина Дядьке Черномору причитается...
О г р ы з к и н. (Задумывается, чешет себе затылок, отвечает нерешительно.) Полцарства соловью, полцарства Черномору, а нем с медведем, что достанется?..
С о л о в е й Р а з б о й н и к. Вас мы назначим управляющим сим царством-государством...
О г р ы з к и н. А как быть с царём Берендеем и Несмеяной? Какая будет им корысть? - ответь мне любезный господин.
С о л о в е й Р а з б о й н и к. А им двоим, - отвечу я не в шутку, - подарим мы Нарцисс-Незабудку...
(Открывается занавес. На троне сидит Дядька Черномор. Соловей обращается к Черномору.)
Мой господин, к нам послы от царя Берендея по торговому соглашению: они нам отдают своё царство-государство, а мы им подарим цвет Нарцисс-Незабудку...
Д я д ь к а Ч е р н о м о р. (одобрительно кивает головой)
Хвала им, мудрецам, слава им навеки, хорошие они люди - человеки...
Я им к Нарциссу-Незабудке в придачу, даю яхту новую и дачу...
(Огрызкин кланяется, довольный, уходит вместе со своим медведем.)
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
Палаты царя Берендея. Царь сидит на троне. Царевна Несмеяна стоит рядом с царём Берендеем. Входят Огрызкин с медведем. Медведь дарит Несмеяне на подносе горшок с цветком незабудкой. Несмеяна счастлива, прижимает к своей груди заморский подарок, любуется им.
Н е с м е я н а. Какое чудо, этот цветок Нарцисс-Незабудка, просто диво дивное!.. (Огрызкин молча, подаёт царю Берендею лист бумаги.)
Б е р е н д е й. (Смотрит на лист бумаги с удивлением, обращается к Огрызкину.)
Что это?
О г р ы з к и н. (Говорит вкрадчивым голосом.)
Надо бы вам, царь-батюшка, расписаться в получении заморского подарочка...
Б е р е н д е й. (расписывается)
Это всё? Больше нет никаких забот-хлопот?
О г р ы з к и н. (хитро улыбается)
Нет, царь-батюшка, у вас больше ни забот, ни хлопот, ни царства, ни государства...
Б е р е н д е й. Ну, вот и славно. Отныне этот цветок будет оберегать медведь, ведь он не станет бестолку реветь...
Конец спектакля
ПРИЛОЖЕНИЯ.
Вместо предисловия…………………………………………….1
Шутовские колпаки……………………………………………..2
Вселенский маскарад…………………………………………..10
Пир в блошином королевстве…………………………………17
Царь Дин-Дон……………………………………………………59
Кому на Руси жить?.....................73
Цыганское радио………………………………………………..79
Бандурист с хутора близ Диканьки…………………………….84
Нарцисс и Незабудка……………………………………………88.