Новый сладостный стиль

 
    В  полдень с  Чатырдага наползла  туча. Громыхнуло, полил дождь. Минут через пять припустило так, что   загудела крыша. Дорога превратилась в  мутный  ручей,  а ручей  - в текучий лунный  пейзаж с  ожившими   кратерами. На листьях  вишен  заблестели  вазеры (водяные лазеры).  Сверкнуло.  Грянул  гром.  Дождь припустил пуще.  Струю из водостока  ветром отнесло от бочки, которая вкопана в  землю. На  зелень  цветов  полетели комки  грязи…  В километре  от дачи,  за неровной  шеренгой   тополей,  обозначился край  мира. Дальше – серая пустота.
   С утра я   приготовил бетон и замазал неровности у  крыльца. Такса   оставила  на  бетоне  отпечатки когтей. За два дня  настрочил  четырнадцать страниц  убористого текста.  Это не все. Кажется, возникло понимание того, как по мере отдаления человека от природы   меняется структура образности  в литературе.  Непонятная ныне природа постигается  через понятный   мир  природы искусственной. Как это?
    «С  провисшего купола  неба  осыпалась краска… За горами громыхнул  грузовик… Тучи  выхлопных газов  заклубились над Чатырдагом… Улица, словно ванная комната, наполнилась плеском  водяных струй…».  И так далее. Наверное,  это будет «новый  сладостный  стиль»  ХХ1 века, когда  человечество окончательно обособится от природы. Смешно сказать -  внучка  увидела  живую корову  в    тринадцать лет. Городская  такса не  знает ни коров, ни быков, ни  коз,  ни индюков.  Страшные  чудища!
   Небесный душ покапал и иссяк.  За шеренгой тополей проявилась желтовато-зеленая маскировка  холмов.  Над горизонтом, отороченным  мехом горного леса,  сладко вспухли ватные облака. С голубых глаз неба  сняли темные очки…  Листья  вишни,  роняя  капли  света, вздрагивают, словно спящая  такса…