Пятнадцать дней я жил спокойно:
Без вдохновенья, без любви,
Без слез, как следствие, без войн и
Прекрасно жил, a mon avis.
Спустилась ночь, как лист копирки…
Но копии не родилось.
Хоть внешне все, как из пробирки
Дни поздней осени, хоть брось
Смотреть в окно, бывать снаружи,
Забудь, где верх, забудь, где низ,
Чтоб подготовиться к тому, что
Мы – в космосе, где нет границ,
Или скорее не должно быть…
Удостоверюсь в другой раз.
Когда, пройдя весь цикл по новой:
От жажды до отвода глаз,
Я буду поощрен покоем.
И может быть на больший срок.
А там, быть может, сам собою
Увянет брошенный цветок
Того, что заставляет против
Решенного раз навсегда
Идти по требованью плоти.
Как будто в этом есть нужда.
Как будто в этом есть забота.
Как будто, зная наперед
Все варианты анекдота,
Ты в смехе искривляешь рот
И беззастенчиво хохочешь,
Рассказчика опередив,
Как гром среди молчанья прочих,
Сосущих свой аперитив.
А разве по-другому можно?
Другому можно, не тебе.
Не оскверняй язык свой ложью
Обыденного, не теперь,
Когда ты уязвим и жалок,
Когда отвергнут и один,
Когда тебя почти не стало…
Ты все равно встань и иди.