Княжна грустила у окна... О скалы грозно билось море.
Ей не видать сегодня сна, она предчувствовала горе.
А волны спорили гурьбой с драккаром викингов могучих.
Страх жалил бархатной змеей... К ней кто-то шел мрачнее тучи.
Глашатай весть дурную нес. Шаги за дверью ядовиты.
Стенаньем вырвался вопрос: “Мой Олаф жив? Враги разбиты?“
И нет страшнее тишины, мрачнее замковой громады.
Вкушает ночь плоды войны, и лишь княгине нет отрады.
Слуга тот тяжело вздохнул, он тоже выглядел несчастным.
И деве сверток протянул - китайский шелк кроваво-красный.
И сорвалась почти на крик: “Где Олаф, конунг мой суровый?“
И бедный сгорбился старик... Но протянул ей сверток снова.
Взяла дрожащею рукой и развернула покрывало...
И отшатнулась. “Боже мой! Скажи, Роланд, его не стало?“
- Княгиня Хелла, вижу я, твой муж пирует уж в Вальхалле...
И скоро очередь моя. Враги Олафа растерзали.
Я только сердце его спас. Он был мой князь, погиб геройски.
Пусть Один покарает нас и все оставшееся войско!
“Его оставил?? Как ты мог! (Лед ее глаз слугу пронзает)
“Какой у нас жестокий бог, ведь он любимых разлучает!“
Рычала Хелла: “Уходи!“ И вместе с ней луна рыдала.
Прижала красный шелк к груди, а тело судорога сжала.
“О, Олаф, мне покоя нет! Зачем богини нас венчали?
Ведь с твоей тризны десять лет носить теперь фату печали.
Что делать мне? Могилу рыть? Ведь лишь вчера тебя ласкала!
Я без тебя не стану жить! Мне смерть подарят эти скалы...“
Всю ночь страдала под окном, с Олафом мысленно простилась.
С рассветом лишь забылась сном... Ей мать покойная приснилась.
- Должна ты мужа разыскать, тебя слуга сбивает с толку.
Он лжет тебе, послушай мать. Ведь в покрывале - сердце волка.
“Как можно, мама? Боже мой! Роланд так преданно мне служит!“
- Ты будь разумною женой. Старик уж с головой не дружит.
Проснулась Хелла поутру, и косы спрятала под шлемом.
“Я сон вчерашний не сотру. А сердце мучает дилемма.
Олафу плохо без жены, его найти теперь должна я.
Он верный князь своей страны... Уйду за ним в пределы рая“.
Кольчуга брата-сорванца, оскал и полушубок лисий,
Тяжелый старый меч отца, и взгляд зеленый дикой рыси.
Так Хелла собиралась в путь. Коня красивого седлает,
И нетерпенье давит грудь... Она найдет Его, бог знает!
Прошла сквозь мрак, сквозь боль ночей, и от тоски изнемогая.
Слуга старик был верно с ней, приказам госпожи внимая.
Вот уж кончались цепи гор, и их покинул фьордов холод.
Долины изумрудный взор вдруг обнажил старинный город.
“Деревья здесь так зелены, как будто бы глаза валькирий!
Озера хрусталя полны... Роланд, смотри, мы в чУдном мире!
Парят здесь облака в весне, не как в моем краю холодном.
Я подарю своей стране клочок этой земли свободной!“
- Вы спрячьте, госпожа, свой меч! И без оружия прекрасны.
(Роланд хотел ее сберечь). Он знал - идут сюда напрасно.
Рванулся жадно ее конь, туда, где замок возвышался.
Опасна Хелла, что огонь... Старик за нею вдаль помчался.
Что ж она видит? Тронный зал и это дьявольское диво -
Там брагу муж ее хлестал и улыбался похотливо.
А рядом с Олафом она - чернее марокканской ночи.
Ненареченная жена, косым огнем блестели очи.
Кипел на сердце Хеллы гнев. Муж ее бросил для услады?
Проснулся в ней голодный лев, в котором не было пощады.
Такого муж не ожидал, сбежав от Хеллы к Деве Черной.
Княжну речами ублажал, пытаясь вырвать меч проворный.
- Уйдем, любимая, со мной, в наш замок средь лесов дремучих!
Спокойно править там страной прекрасных варваров могучих.
Родишь ты мальчугана мне...(Олаф сплетал узоры лести).
О сказочной моей жене пускай слагают скальды песни!
О, Хелла, подари свой взгляд! Я грезил о тебе ночами...
Повинен лишь прислужник-гад, он издевается над нами.
Ему сказал - пусть знает род, что в замок еду, о победе.
А он тебе безбожно врет, о том, что нет меня на свете.
- О, госпожа моя, забудь! Ведь я служил тебе прилежно.
“Молчи! Обман уж не вернуть! Сгубил меня той ночью нежной“.
Метнулся Хеллы злой огонь в большие окна-зеркала,
И сабля лживую ладонь слуге со свистом отсекла.
Старик от боли заревел... Окутал воздух жалкий стон.
По залу мрачному летел холодный мелодичный звон.
Глас Хеллы повелел: “Смирись! Молись таинственным богам!
Увы - мученья наша жизнь, в аду воздастся... Знаешь сам.“
И Олаф гаркнул: "Поделом! Давно б я служку порешил!"
-Нет, милый.. Чую я нутром, что ты Роланда подкупил.
Ах, как ты мог так поступить? Как мог играть с моей любовью?
Такие недостойны жить... Позор всегда смывали кровью!
Сковал всю стражу черный лед, и ужас исказил их лица.
«Пусть ваши души заберет без промедленья Хель-царица!»
И обнажился злой клинок, хмельных любовников карая.
Земля исчезла из-под ног... Князь умер, кровью истекая.
Дворец сожгла. Одна зола. Сорвала скальп со смуглой девы.
Мечом разбила зеркала... Жестоко сердце королевы.
___
Ей только верность дорога, а не продажные объятья.
За Хеллой следом брел слуга, одной рукой держа шлейф платья...