Этот дождь льёт и льёт, хлещет в души разнузданной влагой.
И в кромешной тиши нагнетается адовый гул -
Ярость горной реки - бывший прежде спокойным, бродяга,
На покатой спине катастрофу принёс Адагум.
Смерть — цунами. Она развела навсегда «до» и «после»,
Погрузив спящий Крымск под пучину потопной грозы.
Кто бы крикнул: «Проснись!», дал бы лодку, снабдил парой весел...
Но безумная ночь до крови прикусила язык.
Захлебнулось: «Спаси!» - горло грязью заилило донной.
Охватило волной: сколько метров от жизни до дна?
Вал на уровне ртов Кто-то сдерживал сверху ладонью,
А навес потолков Он хотел, но не смог приподнять...
Дождь вранья льёт и льёт, от суспензии княжеской склизко.
Пережившим потоп снова тяжко и мерзко дышать...
Память спящим. Потом отольётся металл обелиска,
Как погибшая мать, что прижала к груди малыша.