Миллионы

Сцена первая

Петербург.
Квартира.
Тишина, спокойствие.
За столом сидит поэт (пишет).
Злится, если внезапно отвлекают.
К нему беззаботно подходит девушка.

Девушка: Посуда грязная стоит.
Поэт: Строчка моя никуда не спешит.
Девушка: Лучше бы ты вымыл посуду.
Поэт: От грязной ложки я счастлив не буду.
Девушка: Тогда тебе, поэт, лучше лечь.
Поэт: На кровати я могу внезапно дать течь.
Девушка: Однако, ты ленивая тварь.
Поэт: Посмотри, за окном потух вечерний фонарь...
Девушка: Нельзя быть таким эгоистом,
Лучше бы тебе стать трубочистом.

Поэт начинает бегать по комнате, сшибая предметы и разбрасывая вещи. Внезапно останавливается и начинает волчком вертеться на месте.

Поэт:  Вам не познать моих крестных мук!
Вам ли знать поэзии тяжелый звук?!
Я из сердца чернила давлю.
Я вас давно не люблю!

Девушка: То же мне страдалец!
Лучше сломай себе палец.
Или о дверь разбей лоб.
Ибо ляжешь в гроб.

Поэт: Я вечности любимый сын,
Она со мной, я не один.

Девушка: Мерзавец! Жалкий раб.
Проклятье многих баб.

Поэт: О, да! Я вас презрел.
Я снизу вверх на вас глядел.

Девушка: Но всё же ты живешь за наши деньги.
У меня есть серебряные серьги.

Поэт: Какая роскошь! А мне в тряпье слоняться.    
Я хочу с тобой обняться.
Давай-ка ляжем на кровать.
Я буду тебя покрывать.
Девушка: Подлец! Но всё же
Это желание моей коже.
Я сниму с себя трусики,
Чтобы зашевелились усики.
А ты смотри мне вниз
Там гуляет морской бриз.

Поэт: Какие овалы и формы!
Девушка: Это - стандартные нормы.
Поэт: Какая вкусная ножка!
Девушка: Я - девушка брошка.
Поэт: Ты девушка вертолет.
Девушка: Однако, твой пот
Поэт: Стек тебе на живот.
Девушка: Наше совместное сплетение
Поэт: Порождает эффект деторождения.
Девушка: И, если я рожу дочь
Поэт: Я не смогу тебе помочь.
Девушка: Поэтому прекратим заниматься
Поэт: Нам лучше с тобою расстаться.

Девушка встает и уходит в соседнюю комнату. Забывает одеться. Поэт уставился в потолок. Правой рукой проводит по белому лифчику. Черные трусики подносит к носу.

Поэт: Эх, мечта, ты недостижима!
Издержки литературного режима.
Строчка не баба, от меня не убежит.
Любви вопрос предельно изжит.

Сделав короткий вывод из своего сегодняшнего положения поэт засыпает. О завтрашнем дне он не подумал. Впрочем, и не надо было.

Сцена вторая.

В комнате темно. Шторы задернуты. Хоть и день. Горит лампа. На стуле из стороны в сторону качается поэт. Без стука в комнату заходит сумасшедший, за собой тихо закрывая дверь.

Сумасшедший: На стуле сидит поэт и нелепо раскачивается,
Я вижу как ко мне он поворачивается.
Если он заговорит со мной,
То я повернусь к нему спиной.

Поэт: Зачем ты в этот час меня беспокоишь?
Какой глупостью ты меня покроешь?
Не лучше ли тебе уйти?
Из-за меня тебе с ума не сойти.

Сумасшедший: Послушай! Я раскрыл один секрет.
Только не говори ему нет.
Я понял, что между нами
Как меж двумя сапогами
Разницы никакой нет.
Ты — это я. А значит, теперь я буду поэт.

Поэт: Тогда вот тебе стол, а вот листок.
Сумасшедший: На нём я первый напишу стишок.
Поэт: Не зная правил рифмописания
Сумасшедший: Тебе не оценить моих стараний.
Поэт: В таком случае пробуй, я не помеха.
Сумасшедший: Во рту ты сквозная прореха.
Продукт несущественного смеха.
Пятая нога для собаки.
Тебе не выжить в мировой драке.
Всегда ты недобитая моль.
Научить писать стихи меня изволь.

Поэт: Я вижу ты противоречив.
Сумасшедший: Я конь-огнегрив.
Я полыхаю в небе звездой
Кобылицей гнедой.
И, чтобы у меня появился хвост,
Я должен отправится в рост.

Поэт: Тогда ты должен понять одно:
поэтом надо родиться, всё другое - стекло
на котором отражаются образы выдавленные из пальца.
Словесная труха бессмысленного танца.

Сумасшедший: Но, если на бумаге начать писать..
Поэт: Ты как я не будешь страдать.
Сумасшедший: Значит, мне остается одно безумие...
Поэт: Лучше поджарь себе глазунью.
Сумасшедший: Тогда я раскрыл ещё один секрет:
Не всякий безумец — поэт,
Не всякое безумие это полет чернильной мухи.
Меня ждет объятие жаркой кухни.

Сумасшедший уходит. Поэт склоняется над тетрадью. Записывает.

Каждый день я открываю новый закон.
Не всегда я с ним хорошо знаком.
Иногда это только изменчивый силуэт.
(Тень и свет составят дуэт.) 
За ним прячется любой поэт.
Между сном и явью я возведу стену,
Чтобы не чувствовать измену
Того, кто называет себя поэтом.
И, если выбирать между безумцем и собою,
То к безумию я повернусь спиною.

Сцена третья.

В комнату к поэту заходит рабочий N завода. Руки черны. Лицо смуглое, некрасивое. Очень худ. В руке стакан.

Рабочий: Я вижу, ты беспечен, сыт
Комфортом, удовольствием накрыт.
А я худ и сгорблен как осина.
С виду — я побитая псина.
Никому не нужен и никто не нужен мне.
Ни детям, ни деньгам, ни капризной жене.
Никому о своем горе я не могу поведать.
Хочешь ли ты моей рабской доли отведать?

Поэт: Хотел бы я тебя прогнать,
Ты можешь только мне мешать.
Но, если ты пришел, то слушай
Словесной ухи, голубчик, откушай.

У меня на столе миллионы заводов и фабрик,
Тысяча труб с вьющимся из них едким дымом.
Каждый рабочий - в муках рожденное слово
Приставлено к станку железной идеи и твердой мысли.

Вечно крутятся шестеренки и вращаются механизмы.
Так рождаются искусства организмы.
Я лишь то, чем пользуется речь.
Поэзия - это то, что может вечно течь.

Рабочий: Однако, ты умен.
Грамоте бумажной обучен.
А, если нам поменяться местами?
Попробуй постучать моими каблуками.

Поэт: Закрой окно и возьми бритву
Здесь мне не придумать последней рифмы.

Рабочий: Если так, то род поэтов мне ненавистен.
От первобытных инстинктов он зависим.
Никогда не пойму вашего брата.
Не моего, видимо, это ума палата.

Поэт: Лучше бы тебе превратится в твердый кирпич
Тогда ты сможешь состричь
То, что тебе не полагается.
Этим бытие твое и оправдается...

Рабочий: На твои истины мне глубок плевать
Я лучше буду в зеленую траву блевать.
Я люблю на выходных нажираться.
С пухлыми бабами в подворотнях обжиматься. 
Между животным и собой я перестал видеть разницу.
Колобок всё равно попадает не в лузу, но задницу.
И, если ты захочешь его остановить
То мне придется тебя изменить.

Поэт: Если строчка не имеет право попасть в душу,
Не вижу смысла трогать полумертвую тушу.
Но даже так, я руки не одерну.
Лучше я тебе сейчас вздерну.
Принеси мне рабочий петлю.
Вас я тоже теперь не люблю.

Рабочий уходит. Возвращается с петлей и табуреткой. Становится на табурет, вешает петлю и одевает её себе на шею.

Рабочий: Сейчас я буду здесь висеть,
А ты останешься сидеть.
Вопросы смерти меня не интересуют тоже.
Я чувствую, как бежит холод по моей коже.
Но страха я тоже никогда не знал.
Сейчас он меня нагнал.
Буду болтаться как вопросительный знак.
Я не поделил территорию с Как.

Поэт: На моих глазах умрет человек.

За окном упал первый снег...
И этот пейзаж мне ближе, чем
То, что представляет источник бесконечных тем.

За окном гаснет свет.

В петле болтается наивно человек.

Не снимая труп с петли, поэт ложится спать. Эта ночь никогда не закончится. Краски не высохнут. Перо не устанет. Фантазия не умолкнет.

Сцена четвертая.

В комнату к поэту резко и нагло ( открывая дверь ногой ) входит проститутка. Высокого роста, некрасивая, в чулках и на высоком каблуке.

Проститутка: Отработав смену, я к тебе пришла,
Было так тяжело.. чуть с ума не сошла.
А ты никчемная тварь не занята делом
Между нами черта, очерченная мелом.
Ты — поэт, но я думаю, что между нами
Разницы нет.
Так, поэт?

Поэт: То, что ты делаешь некрасиво по сути,
Плечи твои, ладони, живот и круглые груди
Изъедены червём сладострастия.
Сейчас тебя буду красть я.
Оценю насколько ты ужасна.
Где-то внутри ты прекрасна.
Покажи чего ты стоишь
Этим меня ты позором покроешь.

Проститутка: Вот ещё, тебя ублажать,
Лучше я буду под трамваем лежать.
Лучше я буду за бесплатно отдаваться,
Только бы с поэтом любовью не заниматься.

Поэт: Почему же? Чем же я плох?

Проститутка: Ты слышишь меня? Или ты оглох?
От тебя прока никакого. Ты не нужен.
Зря для жизни ты разбужен.
Я бы хотела отправить тебя на тот свет,
Наблюдать горящие хвосты комет.
Чтобы ты летел как звездочка
И была сужена твоя мордочка.

Поэт: Если ты не видишь разницы между нами,
То зачем хочешь моей смерти?

Проститутка: Разница как между двумя каблуками,
Ощущение легкого над твердью.
Ты — камень. Я — огонь.
Ты меня не тронь.
А, если тронешь — загорюсь,
Тебя я не боюсь.
Тебя почти нет.
Ты — напрасный ответ. 
Ты открываешь для нас пропасть.
Опасная, острая лопасть.
И входишь в горло штыком
Тонким, горьким пером.

Поэт: Зачем вы сюда приходите?
Что вы во мне находите?
Изливаете вечную грязь
Я — для вас мразь.

Проститутка: Мы обязаны тебе говорить,
Иначе ты не сможешь плохо жить.
А ведь ты в страдании нуждаешься,
Только так ты просыпаешься.
И поэтому к тебе будут приходить миллионы
На строгое слово, но не поклоны.
А ты — склони голову. И смирись сам.
Только так ты понравишься нам.
 
Поэт: А зачем мне вам нравится?
Я хочу от вас избавится.
Я не зову вас и не приглашаю,
Криком смерти пространство орошаю.
Я предоставлен своему перу.
Ничего другого я не могу.

Проститутка: А, если не можешь, то должен жить
молчаливо. Чернозем истин рыть.
А до нас должен доносится совершенства голос.
Гибкий и тонкий как собственный наш волос.
И нам ты должен внушить, что говоришь от нашего страдания
Дабы возникло к тебе чувство сострадания.

Поэт: Монета упала обратной стороной,
Теперь ты не стоишь за моей спиной,
А смотришь прямо в глаза.
Я не держу на тебя зла.
Коль милость свою обменяла на радушие.
Позабылось прежнее равнодушие.

Проститутка: В таком случае, я должна тебя покинуть,
Под покровом ночи безнадежно сгинуть,
Но ты не должен забывать, что разницы между нами нет,
Будешь ли помнить ты об этом, поэт?
Я отдаю свое тело мужчинам, а ты — душу.
И разницу эту я никогда не нарушу.

Уходит.
Поэт всматривается в свои записи. Там ничего нет. Рука сжимает волосы на голове.

Сцена пятая.

Утро. Поэт только проснулся. Открыл книгу, всматривается в буквы. В комнату осторожно стучатся. Через несколько мгновений, не дожидаясь разрешения, с гитарой на перевес заходит музыкант.

Музыкант: Я пришел к тебе сказать
О том, что ноты мне надоело играть.
Их очень мало. Я не могу себя вместить
В пространство, где хотел бы жить.
Мне нужны новые берега и новые горы,
От музыки должны расширяться поры.
Я хочу такого, чтобы мое сознание
Открывало уникальное знание.
Я не хочу быть отныне среди тех,
Кому не по зубам пришелся этот орех.

Поэт: Чем я могу тебе помочь?
Лучше бы тебе дождаться ночь.
Потому что под её покровом
Я в совершенстве владею словом.
Ночь — подруга.
Как незавершенность круга.
Подожди её и ты.
Чтобы разглядеть свои черты.

Музыкант: Зачем же ночь ты возводишь в степень?
Ты обыкновенный незрячий слепень.
Мне всё равно, когда играть.
Днем, ночью.. плевать.
Дело в том, что мне надоело
Терзать музыкальное тело.
Я хочу большего, но в рамках музык.
С максимальным количеством нагрузок.
Жизнь должна идти на усложнение
Как алгебраическое уравнение.
Я мечтаю всю беспредельность отразить.
Дабы бессмертно с колодца пить.
Глядишь, и сам бессмертным стану.
И засияют звезды в мою славу.

Поэт: Значит, ты пришел ко мне проповедовать...
Темные уголки бытия исследовать.
Что же, я согласен -
с новым знанием ты опасен.
Ибо сочинение — это процесс познания.
Так появляется новое знание.
Ничем помочь я тебе не могу.
Не найти тебе во мне слугу.
Лучше ступай своей дорогой.
Поэтов никогда больше не трогай.

Музыкант уходит. Первый раз за долгое время лицо поэта озаряется лучезарной и детской улыбкой. Открыв тетрадь, он записывает первое слово.

Сцена шестая.

День. Окно нагрело желтое солнышко. Во дворе играют дети. Поэт пьёт чай, носом сталкиваясь с ложкой. Тихий стук в дверь.

Поэт: Кто ты такой?
Почему так тихо стучишься?
Пришел ли ты за мной?
Задергалась моя мышца.
Входи.
Или -
Подожди.
Я допью чай.
И тогда давай.

Допивает чай. Проходит пять минут.

Поэт:  Если ты не гол,
если ты не слеп,
если ты не моль,
если ты не хлеб,
если ты не гарь,
если ты не пепел,
если ты не пономарь,
если ты не ветер,
если ты не стих,
если ты не буква,
если ты не штрих,
если ты не клюква,
если ты не дом,
если ты не дверь,
не оставляй на потом,
дело ко мне своё примерь.
Заходи смело.
Покажи своё тело.

Дверь открывается, с великой осторожность в комнату неуверенно проходит мальчик. Ему восемь лет. На голове легкая шапочка. В руках сачок для ловли бабочек.

Поэт: Как неожиданно и вдруг,
Ко мне пришел нежданный друг!
Зачем пришел сюда малец?
У меня есть для тебя огурец.

Мальчик: Здравствуйте, дядя поэт,
Я говорю вам глупый привет,
Вы, наверное, думаете, что я глуп как гусь?
Так? Вашей наивностью я теперь горжусь.
Мне все говорят, что я умен.
Своим умом на высоту вознесен.
Сейчас мне думается, я — гений.
Настал черед моих мгновений.

Поэт: И в чём же гениальность твоя, мальчишка?
Вижу, нахальный у тебя умишка..

Мальчик: Я пришел вас заменить,
Хватит вам людей кормить
глупостью несусветной -
бездарной и бесцветной.
Мне дано стихи писать!
А вам теперь молчать.

Поэт: Пошел отсюда, наглая моль!
Выметаться за порог изволь!
Человечество совсем с ума сошло.
В безумие себя нашло.
Когда молодое поколение
требует такого изменения,
то очень скоро поэзия будет мертва
И никому отныне не нужна.

Мальчик: Какая глупость! Ты должен уйти!
Или лучше с ума сойти.
И я тебе помогать не буду.
Гори огнем, душа словоблуда!
Смерть я тебе несу,
А в ней как в диком лесу
Не найти тебе ориентира -
ни друга, ни кумира.

Поэт: Какой умный мальчик!
А теперь глянь на мой пальчик..
Он показывает тебе на дверь,
Беги отсюда, глупый зверь!

Мальчишка убегает. Поэт заходится детским и непринужденным смехом. На лестничной площадке вскоре раздаются крики. Толстая и неповоротливая соседка снова отлупила малолетнего хулигана, привыкшего воровать у ней горячие пирожки.
Надо было писать. И он писал, улыбаясь и насвистывая простую, дворовую песню.

Сцена седьмая (заключительная).

Приятная прохлада вечера. Прошел дождь. На листьях старых деревьев заблестела роса. Поэт только закончив писать, сидел на стуле, довольно и по кошачьи улыбался, с видимым удовольствием потягиваясь и зевая.

Стук в дверь. Тихий, осторожный. Словно стучащий боялся испугать того, кто был внутри комнаты.

Поэт: Да, да, войдите,
Тихим стуком меня не смешите.
Сегодня у меня довольно удачный день.
Этому обрадовалась даже моя тень.

В комнату с великой осторожностью входит старик..

Поэт: Я вижу ко мне пожаловал глубокий мудрец,
Руки в морщинах, лицо невкусный холодец.
Чему же ты меня будешь учить, скажи?
Заходи, не бойся. И не дрожи.

Мудрец: Я бы хотел узнать, в чем сегодняшняя твоя радость,
Чем живешь ты, и жизнь тебе ли в сладость?
О чём думаешь? И что волнует твой ум?
Что стало объектом мучительных дум?

Поэт: На твои вопросы мне ответить трудно,
Легче в дельте Невы построить судно.
Я — это корабль, с пробитым дном.
Я не знаю, что будет потом.

Из меня плохой пророк и плохой судья,
Не мне мерить силу русского ружья.
Я существую, потому что существует речь.
Впрочем, и с ней мне в могилу не слечь.
Я живу как облако, как быстрая река,
Как наивная ярость детского кулака,
Как сияющая радуга летним днем,
Как осенний лист, подгоняемый сапогом,
Как слово в замученной голове,
Как дрожь в черном рукаве.
Меня не выгнать и не прогнать.
Я это чувствую и я перестал это знать.

Мудрец: Возможно, нет и лучшей доли,
Чем быть свободным в несвободной воле.
Когда в груди поет синица
И словом чистым заполняется страница.
Я наблюдаю за тобой издалека,
Мои слова - глубокая река,
И в них я нахожу поэта -
Я получил всё для ответа.
Моё любопытство ты утолил,
Давно так сладко меня никто не поил.
А теперь я должен от тебя уйти,
Чтобы ты в слове смог меня найти.

Мудрец исчезает. Растворяется в воздухе.
Поэт недоуменно из стороны в сторону вращает удивленно головой. Совершенно не осознавая, что с ним приключилось и кого он в действительности увидел.

Поэт: И кто это был? Стих? Слог?
А может быть, сам бог?...

О смерти поэта в городе никто так и не узнал, поэтому спокойствие ночи было полностью оправдано. В сущности так ничего и не изменилось. Вращение мира было по-прежнему непредсказуемым и неповторимым.

29/11/12