Нет в истории той ни конца, ни начала:
помню только, что целила в глаз - не в бровь.
Я тогда была младше и, наверное, беспечальней,
кричала: «Ты один мне - воздух, золото и серебро!»
Сколько дней по левому борту… Какая жалость!
Но сегодня я верую в бесполезность красивых слов.
И выбираю не помнить, как я с тобой прощалась
Не потому, что обида была солёной, как кровь.
И всё ничего: часики тикают, тишина заснула у окон,
Впуская рассвета зарево в мой железобетонный скит.
Я просто люблю тебя – хоть это звучит упрёком,
И чай остывший как-то очень странно горчит.
Как я? Весела, красива, предельно сосредоточена,
Избегаю моды извечной чуть что – закладывать за воротник.
Знаешь, а я ведь тебе – Тебе - молилась однажды ночью,
И для Бога теперь я – форменный еретик.
И цветочком аленьким одиночество мне загадано,
Быт налажен, страстей осажена муть.
Лучший друг вопрошает: «На кой чёрт тебе это надо, а?»,
Но все мои воскресенья расписаны по В. Кузьмину.
Знаю, что жизнь себе никак не сделаю проще,
Но не отрекаюсь от строчек, что криво въезжают в лид…
Да, чертовски упряма! Но, кто мне что ни пророчил,
я каким-то чудом жива в эпоху твоей нелюбви.