- 8 -
Перемещаемся в прошлое. Ночь. Та психушка. Окошко. Кровать.
Он, Хрусталёв, на кровати. Не спит. Шевельнулся. Тихонько встаёт.
Медлит. Идёт (блик со спинки кровати на спинку кровати за ним продолжает бежать).
– С богом, – доносится с крайней кровати. – Авось, Пётр, тебе повезёт.
Тот, кто сказал это, нами не будет увиден: темно в том углу… только блик.
Вновь Хрусталёв. Дверь… За дверью… Вдали свет приглушенный: пост.
Медлит. Крадётся. С поста кто-то вышел… Он – к стенке метнулся, приник,
вытянувшись, чтоб предельно себя уплощить, во весь рост.
Шлёпанцы (крупно). Тягуче замедлены дуги шагов.
Блеск там и там на линолиум лепится: длинный такой коридор…
Дверь… Что, подсобка? Да, скопище тряпок каких-то, тазов…
Дверь. И рука на проржавленной ручке (рельефно вдруг высвечен венный узор).
Снова смещаемся в прошлое – нА пять ли, нА шесть недель…
Та же рука. Но на спинке кровати, в углу, погружённом во тьму.
Голос (скрипучий, приглушенный):
– Нужно… пройти… к тому месту… тоннель.
Я – проходил… Из другого теченья… И здесь я, с тобой, – потому.
– Там… в том течении… как?
– Там? – тут пауза. – Там, Пётр, страшней…
Если пойдёшь, знай: здоровье твоё может напрочь сгореть.
Как у меня… я один шёл, никто (риск велик был),
никто не сопутствовал мне.
Надо – втроём, чтобы каждому риска досталась бы треть.
Голос скрипит, налагаясь на (видео)путь Хрусталёва. Та ржавая дверь.
Спички (их жжёт он, в волненьи ломая). Ступеньки. Пол. Стенка. В ней лаз.
– Документируй, – мы слышим, – как можешь. И, самое главное, верь!
Трое вас будет – усилитесь (тут синергетика) в тысячи раз.
Вот он ползком продвигается. Спичку зажёг… (что там, груда камней?..)
– Ну, а тоннель, он твоё порожденье, – мы слышим. – Он твой, закреплён за тобой.
Тут он… в подсобке, наверно… Вблизи ЭПИЦЕНТРА он будет надёжней, верней…
И – люк наружу. Помойка… поодаль торчит кочегарка с трубой…
Абзац девятый следует