Еще одна, читатель дорогой,
Добавка к теме - будь она неладна!
Прошу тебя о милости такой -
Вообрази, коль это не накладно:
Сидит солдат в армейской мастерской,
На обиходном языке - в "зарядной".
В "шкафах" аккумуляторы "газят" -
Под "семьдесят кагэ" и "на шесть банок",
А "вытяжка - дерьмо!" - сказал комбат.
И в этой благодати наш солдат
Блаженствует не первый год подряд,
Весь день, и допоздна, и спозаранок,
И сутки, коль идет "разряд - заряд",
Он к ним "привязан", как к земле - подранок:
Всё время напряженье замеряй
И бдительно следи за силой тока.
И бдит солдат. Устроил этот рай
Ему Хрущёв, задумав раньше срока,
Построить коммунизм: пойдя с Востока,
Весь мир увлечь своей мечтой высокой.
А для почину сократив войска -
"Существенно", начать "процесс разрядки"
В "одностороннем (как всегда) порядке",
Чтоб "никогда не плакали солдатки",
А старцы мирно колупали грядки...
И всё коснулось эн-ского полка
И мастерской, где наш солдатик хваткий
Хранил и вёл заветные тетрадки.
И штат полка был резко сокращён,
Но техника осталась "штука в штуку",
И каждый уцелевший "солдафон"
Враз получил пять рычагов на руку.
Гудели ноги, плечи и спина,
Остыть не успевая в перерывы.
А рядом постоянно шла война
И жизнь была насилием полна -
На теле мира лопались нарывы,
И каждая заморская страна
Была в войну негласно включена,
Чихая на хрущёвские призывы.
И наш солдат, взведённый, что курок,
Ждал, что вот-вот поднимут по тревоге.
Начнется отработанное в срок:
Помчатся сапоги в его "чертоги",
Чуть опоздай - собьют с дверей замок
Друзья-танкисты, гневные, как боги,
Иль закричат ему еще с дороги:
"Давай аккумуляторы, браток!"
(танки в мирное время стояли без аккумуляторов)
И ровно через сорок пять минут
Гвардейский полк окажется на марше,
И танки, громыхая, повлекут
Его туда, куда укажет "Старший".
А этим "Старшим" был тогда Хрущёв,
В нелестном просторечии - "Никита".
Уж он-то наживать умел врагов
Треся ракетой, как бейсбольной битой,
И высказал немало крепких слов
По адресу "безумцев с Уолл-Стрита"...
Он весь Союз был запахать готов,
Чтоб сотворить из кукурузы жито...
Ну, словом, был одним из тех умов,
Которыми Россия знаменита.
И в этой обстановке наш солдат,
Конечно, не был пылким оптимистом,
И, жить спеша, писал, как автомат,
Покуда небо оставалось чистым
И не рванули - прямо на закат,
Помяв Литву, его друзья танкисты.
Поэзией, как пламенем объят,
Писал порой и семь часов подряд
(Когда покой не нарушал комбат)
То яростно, то, так сказать, "игристо".
Никто не ведал о его стихах:
Он прятал ото всех свои "скрижали"
И чувствовал себя, как падишах,
Пришедший отдохнуть в своем серале.
И в армии во всей тогда едва ли
Нашелся б кто-то, кто вот так бы чах
Над златом слов и вопреки морали,
Которую ему преподавали.
... Ну, вот, читатель, кое-что о том,
Каков был автор в молодые годы.
Блистал ли он талантом и умом,
Иль был "страстей неправедных" рабом,
Судить о том - "предмет твоей свободы",
Скажу я философским языком,
Поскольку с Кантом "несколько знаком".
Но не спеши с решительным судом -
Попробуй ощутить мои невзгоды,
Как говорится, "в детстве золотом"
И разобрать, что - от моей природы,
А что привнёс в нее тот старый дом,
Который мы отечеством зовём.
(июль 2000)