Не чую ног –
а всё предгорье,
и всё вершина далека.
Хребет Иограф, как рука,
плато протянутая к морю…
Тропа горы Кизил-Кая
крута.
Бегут олени рядом.
С яйлы воздушная струя
сюда стекает водопадом.
В пещере карстовой содом,
мышей летучих вьётся племя,
и капель звонкий метроном
моё отсчитывает время.
У самых скал зернистый снег
слежался,
спёкся,
спрессовался,
и, кажется, двадцатый век
сюда ещё не добирался.
Так небеса чисты!
И так
рельефны звери на карнизе…
Но ветер вдруг брехню собак
и гул машин доносит снизу.
И вот пожарный вертолёт
гремит, что та каменоломня.
Я вытираю едкий пот,
дожди кислотные припомня.
И снова – вверх!.
Не ускользнуть
от века,
помыслы напрасны.
Но путь в горах –
прекрасный путь,
ведь так вершину вижу ясно!
Хоть всех вершин не покорить
и я люблю и степь, и поле,
но меж душой и небом нить
здесь осязаемы до боли.
Хребет Иограф. Зной. Яйла.
Вдали, на море, крошка-судно.
Вон та отвесная скала
вблизи не так уж недоступна.
Будь ровен, шаг!
Будь честен, век!
На свете нет непогрешимых.
Но в мир приходит человек,
чтоб покорять его вершины…
Когда-нибудь моя звезда
угаснет в мириадах млечных,
душа сама придёт сюда
и здесь останется навечно…