Вот просто есть срез необычно живого формата.
Человек с тенью леса идёт сквозь тяжелый туман на закат.
Он с ним дышит одним упоением важного факта –
Он не может ни встать, ни уйти, ни уже обратиться назад.
Испарился и сник первый спазм родового пространства,
Он азартный игрок, но кто ставкой поддержит огонь
Распростертого в нём, обручённого мхом гефсиманства?
Укротить – не распять, это новая долгая роль.
На границах любви, где уже распадаются тучи,
Где абсурдны слова, даже голос, как знак или звук,
Анатомия лени погружает в волнение гущи,
Как в броженье потерянных, брошенных замертво рук.
Здесь предметен овал не попавшего взглядом в значенье
Голубого зрачка, погруженного в тыльность и грех.
Этот мученик позы обретает сопротивленье,
Что проложит морщинистый, горько-полозистый след
К алтарю всех неправд, и неправ, горячительных мира процессов,
И замкнётся в себе, ложной скоростью смыслов обдав…
В тридевятом чужом засмеётся хмельная принцесса.
Просто так.