Лежу, смотрю в огромное больничное окно.
Там сумерки осенние и первые снежинки пролетают.
Там двадцать первый век - уже давно.
Здесь позапрошлый век меж старых стен витает.
Широкий коридор, высокий потолок
и светлый кафель, временем побитый.
На одеяле у меня лежит
Акутагавы томик, кем-то позабытый...
Здесь словно заводь тихую оставил дней поток.