он никогда не разбрасывал семя,
однако, если была постель,
он залезал в неё вместе со всеми,
не закрывая ни рта, ни дверей.
и что честнее - не разберёшься.
и как поймать, да и как понять?
но превращается в брачное тайное ложе,
а рукопожатье - в кровать.
он измотался, а я замотан
в тугую простынь белей белил.
и мне кричат уже в спину "вот он!"
и я бегу от них, что есть сил.
а что больнее - не расхлебать нам,
но я не сеятель в этих полях.
и мы по крови совсем не братья,
хотя на выцветших рукавах
похожи в алом, глотаем залпом
со льдом один к одному, и спать.
ты не разбрасывал семя, папа.
какими оба должны мы стать?