Суть измены стоит не в углу совокупления,
А в банальном переключении внимания,
Где ты получаешь удовольствие,
Которого я не в силах тебе дать.
Счастье хоть и за гранью материального,
Но не имеет ничего общего с метафизикой. Быть может,
Ему ближе понимание боли, как внутреннего явления,
Чем романтичные поцелуи в свете луны.
Притом, что счастье – не уравнение, универсальное для всего
Сущего.
Иначе вонзил бы ручку, которой пишу, в раздражительного гражданина энной
национальности, на другом конце автобуса.
И если речь зашла о не понимаемых понятиях,
Об относительности всего, о вкусах,
То можно даже отметить, что и Бродский был прав
( подчеркиваю слово «был»),
Рассуждая о философии.
С поправкой: когда ты молод – изменять любимому человеку
(пусть даже себе самому)
Стоит с лирикой, с игрою на скрипке,
С лицезрением утреннего дождя, а не с собственными мыслями!
Не нужно (простите за грубость) мастурбировать рассуждениями об истине или картине мира.
Нет.
Гораздо полезнее с юности растягивать ноги или развивать слух или чинить компьютер,
Пока ещё это возможно.
До пятидесяти вам пение принесет больше пользы
Чем диалектический идеализм.
Больше, чем «горе от ума».
Больше, чем пус-то-та.
Укутываюсь в одежды, собираю вещи,
Вроде бы стих вышел. Ручка ещё пишет.
Бел как лед на окне автобуса,
И также не закончен.
И также не чист.