Маэстро был вечером этим в ударе,
Его загорелое крепкое тело
С округлым метанием плечиков-арок,
Вознёсшись до тьмы, гимн безвременью пело.
И к звёздам рвалось, и спускалось на снеги,
Объяв обездвиженность тлена собою,
И вновь в небеса, где дрожание неги,
Манило в неё беззаветной любовью.
И ноченьку всю напролёт, до рассвета,
До мига соития длани со строчкой
На струнах её обнаженного лета
Играл он ноктюрн губ своих уголочком.
И музыка та, словно снежная вьюга,
Касанием пальцев по клавишам грудок,
Сметала с лица её нотки испуга,
И звоном сушила росу изумрудов.
А утром был чай с бергамотом и мятой,
И вьюги стежки на заснеженном поле,
И длани тепло, и тропа невозврата
К той музыке мглы, переполненной болью.