Черным небом укутаны,
в трауре минут,
в рыбе заперты мои слова,
нет звука,
в мимике губ,
сложный час,
изогнутый миг,
предательство рук,
в них нет больше тепла,
холодный труп.
Где – то на глубине,
под слоем воды и тоннами льда,
оберегала слова как ребенок - чиста,
рыбы – душа.
И кем станем мы?
в обеде молчания,
вне звука,
ведь этот гений во мне,
мстил втайне от Бога.
Черные небеса проливали олова,
обжигая поровну,
ту веру,
что вдыхали легкими наяву.
Такая сложная боль,
в моменты обиды,
всем этим бредом,
наши сердца забиты и забыты.
Мы убиваем всех,
запирая в памяти имена,
не давая шанса им,
вернутся в прежние места.
Так зачарованно смотрим вдаль,
не видя огня,
словно матери,
вечно жалеем себя как дитя.
Наши чувства были наивны,
в чем-то глупы,
но мы искали глазами надежду,
хоть и были слепы.
И некому не познать мои мысли,
ведь рыба – это секрет.
а я – пепел,
если меня в твоих мыслях нет.
Черным небом укутаны,
в трауре минут,
в рыбе заперты мои слова,
нет звука,
в мимике губ,
сложный час,
изогнутый миг,
предательство рук,
в них нет больше тепла,
холодный труп.
Острым словам,
эти пули пронзали кожу,
снимая броню,
а мы смотрели в жизнь,
как в диафильм, стоя на краю.
Знай, пути нет,
у закованных в цепи,
также как нет цели,
когда мы дети.
И над зеркальной водой,
колорит черного неба,
а мы как рыбы,
что боятся ослепнуть от света.
Между трещин век,
текли слезы солью из глаз,
прогибаясь под воздухом ненависти,
худущего в нас.
Но кто – то верил,
в бреду видя лучшие оттенки,
стоя на коленях,
видел мир во тьме церкви.
Как от первого до последнего слова,
мы дышим надеждой,
минуя второго.
Эти лица не любят,
в этих лицах не люди,
мне нужно больше,
чем соприкосновения души, прости.
Знай, я разрушу стены,
области тени,
и мир станет светлым,
этого ждут наши дети.
Черным небом укутаны,
в трауре минут,
в рыбе заперты мои слова,
нет звука,
в мимике губ,
сложный час,
изогнутый миг,
предательство рук,
в них нет больше тепла,
холодный труп.
Жестами губ,
подобием любви,
рыба рисует слова,
как ветер создает танец,
где одна листва.
Как капля точит камень,
оставляя песок,
не давая вырасти зерну,
в назначенный срок.
Знай, вера – шутка,
вера – кнут,
и в промежутки между телами,
ты не увидишь минут.
Вспомни, как рыбы убегают от рук,
не доверяя им,
будто в них предаст друг.
И в этом теле закована,
соль едких слез,
ведь нет цветка,
в фазе опавших роз.
Я прошу так мало,
понять меня жестами мима,
простить то время во мне,
что падает с обрыва.
Мы ловим редкий вид рыб,
закрывая их в стекло,
наслаждаемся ими,
словно жизнь – это кино.
Ведь любой дар,
направлен на аплодисменты,
кто знает, может в клетке,
будут лучшие фрагменты.
Черным небом укутаны,
в трауре минут,
в рыбе заперты мои слова,
нет звука,
в мимике губ,
сложный час,
изогнутый миг,
предательство рук,
в них нет больше тепла,
холодный труп.