Как, запутавшись в глазе, тюрьма
Угрожает схожденью с ума
По ковровой дорожке;
Так ответа получше не жди:
По ту сторону радио штиль
Прозвучит понарошку.
Ни о том, что куда утечёт,
Отражение в нечет и в чёт
Обоюдно иммунно.
Декадентских здесь нет мелочей,
Вазогенно-бессонных ночей,
Через край полнолунных.
Время лечит не тех и не так,
Четвертует же не четвертак,
А наличие спроса.
От интенций не скрыться в тени,
Но забвение, как ни взгляни,
Есть решенье вопроса.
Потому ни о том, где назад,
Что в конечном подсчете дазайн
Значит jedem das seine.
Что судьба не имеет границ,
Отличаясь от контура лиц
Шириной притязаний.
Но о жизни, о жизни самой,
Окруженной какою-то тьмой,
Проницаемой вряд ли.
Обращающей, с легкой руки,
Всё к чему прикасался в полки
И иные порядки.
Хуже слепка привычек, причин,
Не в объятья рассудочных мин,
А тотальных отсутствий.
Холокостом сражая распад,
Оставляя всё то же: каскад
Из подёрнутых устриц.
Но покуда ты мерою мнишь
Верхний край горизонтов и крыш,
Ошибаешься оземь;
Обращая ничто в ничего,
Не достать ни меня, ни него.
Ультрапёстрая осень.
Не получишь ни йоты, ни рва,
Ни одна, ни иная трава
Пред тобою не гинет.
Трансценденцией небо кляня,
Всёже ты ускользаешь в меня,
Неиначе что ныне.
Коли так, и по стертым следам
Я и мёртвый тебе не отдам
Ни безумия волость;
Ни аршин измерения Оз,
Ибо лишь через мой апоптоз
Тебе мост в уроборос.