Среднепоздняя осень. Мимо дороги, в парке, на окраине занесённого городка, которого нет ни на карте, ни на моей совести, сидит космонавт.
(Перед нами лётчик-ас переднего края астронавигации. Он долетел чуть ли не до Осей Мира. Как минимум – настолько далеко, что расстояние его полёта достигает наших самых дерзких фантазий и представлений о внеземном. Так-то.)
Космонавт погружён в раздумья. В общем-то, степь…
Тем временем к нему подходит ребёнок лет восьми-десяти-одиннадцати.
Ребёнок:
- Неужели сбылось; Это вы ведь вон тот астронавт?
Космонавт:
- Как давно не спалось. И не можется не вспоминать
Свой последний полёт За солярный поток, за Уран,
Вдоль далёких краёв С этих низких окраин...
Ребёнок:
- Ура!
Это здорово так На ракете махнуть за версту,
Стану я как-никак Космонавтом, когда подрасту.
И межзвёздный налёт Отразит шлемофон и гроза
Запоёт, запоёт, Засияет вдали бирюза..
Космонавт:
- Не советую, знай, Я летал и тебе говорю:
Лучше гранями сна Или грёз прошагать к алтарю
Своих низких небес, Своих маленьких мыслей, а там
Вместо сетки чудес Потечёт по лицу пустота
В виде сетки морщин; Ибо людям, увы, не дано
Ни чудес, ни причин Ни принятия оных. И дно
Что дрейфует вдали- Шире мысли, поросшей травой.
Потому притяженье земли
Во всех случьях право.
Ребёнок:
- Разве плохо там?
Космонавт:
- Нет.
Ребёнок:
- Может, скука и смерть?
Космонавт:
- Ни ничуть.
Ребёнок:
- Там чудесно?
Космонавт:
- Вполне.
Ребёнок:
- В чём же дело, я тоже хочу
Отодвинуть края. Как ты смеешь бывать невесёл?
Космонавт:
- Потому что кроя Те полотна, сбывается всё.
Только иначе, чем Нам рисуется здешней дырой.
И космический челн - Даже он оживает, поро-
-ю с тобой говорит. Но от музык того языка
Что-то сильно болит. Потому что судьба и тоска.
Как бы ни был хорош Знаменатель любого пути,
От себя и судьбы не уйдёшь,
Хоть куда полети.
Ребёнок:
- Я подумаю над.
Чем сказал ты, но твёрдо решил, буду я астронавт
Так велят мне движенья души..
Космонавт:
- Что ж, да будет, да, будь; Возносись, но пикируя вниз,
Визу в детство добудь. Только в детство не делают виз,
Не пускают. Верней, Это место вне тленного “там”,
Да и в каторге дней За вселенной его – пустота.
Так огромный линкор Не догонит бумажный ковчег,
не достанет Икар И Луны их мерцающих черт.
Ни един, ни един, Я рассыпан по этим полям,
Но остался один Ибо радость, что пьют тополя или воздух звенит
Не моя, но отдельно легла. Не ласкает зенит,
Но не греют потёмки и мгла.
Ибо раньше любил Просто так, а теперь не могу.
Ни полёты, ни плесень могил,
Ничего не в дугу.
Ребёнок:
- Коль от этого ты - Глупый дядя грустишь – Глупый дядя гляди
В мире нет пустоты, ибо всё. Ибо всё – впереди.
Можно выйти дитём, Без игрушек, без ветра с морей.
И тогда любой мир расцветёт, Что моя акварель.
....
Космонавт:
- Нас сперва было два.
А потом я остался один
Над объятьями дна,
Меж обломков космических льдин,
И, привинченный в пол,
Словно в кому, пришпорив года,
Точкой белой с тех пор
В инородное плыл никуда. Нет, не сон и не смерть,
А иной антипод бытия
И безумия вслед
За глазами стелили края,
Сыпь молчаний. Вмерзал
Сам в себя обесточенный нерв.
Только космос под кожу сползал,
Словно чёрная нефть.
Так немел я и стыл
И решал: полужив полуне-ль,
Но гирлянды светил
Разожглись в голубой пелене,
Оборвавшись на крик
Неба разом на долю свою,
На разомкнутый миг,
На его на крылатом краю
Я увидел.... Оно..
Словно сделалось мне
Ледяно-ледяно.
Возвращение путь
Не имеет значенья, а там
Всё сгорело, тонуть
Стали звуки, окатвы, цвета.
Миг легко просквозил,
Как смешливые ветры комет
И я правду пронзил -
То что мы –суета из сует,
То что мы – суета.
Точно крошки на звёздной пыли.
Мои мысли, лета,
Обнулялись в ушедшей дали.
И пробрало тогда,
Оглядевшись в руине кабин,
Вспоминая, что в прежних годах
Я летел не один.
Ребёнок уходит, кажется, что космонавт остаётся в глубокой задумчивости. Степь по-прежнему.
Зелень в саду влажнит. Где-нибудь вдалеке кукует кукушка. Раз в несколько.