Зверь бежал, рычал и падал,
Вновь вставал на лапы быстро,
Жить хотел, не лечь, как падаль,
Мертвым телом в снег искристый.
Лунный свет неравномерно.
В облаках летели птицы,
Никогда уже, наверно,
Не полюбит зверь волчицы.
Снег топтали лапы тяжко,
Хрип, усталость, злоба взгляда,
Чей-то клюв порезал ляжку,
Волк упал. Он редко падал.
Он смотрел, как птицы кружат, -
Силуэты за ветвями,
Волк лежал в замерзшей луже,
Да скрипел, скрипел зубами.
И когда спустились с неба
Птицы, крылья расправляя,
Зверь их рвал за то, что не был
Их сильнее, выл и лаял.
Он рычал, сражался с ними,
Только кровь стекала с тела,
В свете ночи темно-синем
Черной таяла на белом.
Не был волк смертельно ранен,
Но казалась стая птичья
Бесконечной в этой брани,
Смертью, принявшей обличье.
И тогда, пока когтями
Птицы рвали волка шкуру,
Зверь разгрыз себе клыками
Вены собственные сдуру.
Он себя же рвал на части,
Он глодал свои же кости,
И с такой безумной страстью,
И с такой безумной злостью!
Но и в буре чувств свирепых
В сердце память оставалась,
О закатах и рассветах, -
В мире мрака счастья малость.
Помнил волк тепло и лето,
Той волчицы запах нежный,
В мыслях жившей ясным светом,
Не ушедшей – милой, прежней...
Вот и все. Две птицы долго
Труп терзали, ели мало.
Вся их стая возле волка
Тоже мертвая лежала.
Жалко, ночь глаза затмила,
Зверь не ждал конца проблемам, -
Ведь угасла б вражья сила,
Лишь немного выжди время...
Январь 2010