Иду, куря, спокойными шагами, -
лохмато, нагло, зло, но где-то - в масть, -
глотая брань старушек за углами:
как можно "в люди" с этими стихами,
которые под жопу стыдно класть?!
Да-да, согласен, бабушки, вы правы,
мне с вами спорить как-то не с руки,
но, не боясь безжалостной расправы,
среди моей рифмованной отравы
не расцветут шальные васильки.
На всех полях страниц царит репейник,
до рези в почках - в почве резеда,
и без интеллигентского терпенья,
бегут, бегут, бегут, бегут мгновенья,
и пахнет долгой жизнью лабуда.
Слова любви, букеты роз, улыбки -
не отыскали нужный пьедестал,
я их толкал наверх - ступеньки зыбки,
и, как по воле золотистой рыбки, -
улыбки превращалися в оскал.
И буквы были ласковыми, были, -
но муравьями расползлись с листа
и обрели фасон словесной пыли,
во рту у добродетели застыли,
и вновь страница главная чиста.
Нет, бабушки, добром не пели строчки...
Я долго выворачивал нутро,
на поиски у строк просил отсрочки
и рыскал от абзаца и до точки,
порвав бумагу и сломав перо.
Иду, куря, спокойными шагами,
лохмато, нагло, - бабушкам не в масть,
и обрастаю новыми стихами -
цианистыми, злыми... злыми псами!
Оскал и рык, глаза, клыки и пасть...
ВЗ 07.12.12 КИЕВ