Засыпаешь в пустой квартире, в купе. и в тамбуре,
куришь табак, и на трубку все странно косятся.
Есть километры путей. А прочее... Надо ли?
Коль постучится - откроешь. Да, вот, не просится.
В грохоте улиц прошедшее кормишь сомнением,
и изменяешь направо-налево всем принципам.
С высоты одиночества плюешь на все лица и мнения,
ведь, бродяги теперь никогда не окажутся принцами.
Не лелеешь надежду. А бьешься в стекло, до везения:
вдруг откроют окно, и влетишь в чью-то узкую форточку.
Нет ни боли, ни страха, ни лжи - и ни тени сомнения -
счастье где-то поблизости. Где кончается круг одиночества.
Очертил себя сам - неказистым своим поведением.
Перестывшей зимой. Или летом, давно уж потерянным.
И ты бродишь по свету лихим и чудным приведением.
У которого боли немерено. Так уж отмерили.
Засыпаешь едва. На чужих матрасах и спальниках.
Не найдешь себе места. Да только вот... Это надо ли?
Только жизнь утекает водой из худых умывальников.
Улетает как трубочный дым, заклубившийся в тамбурах...