2.
Десятки зим возьмут тебя осадой,
«Траншеями» морщин чело губя,
И, глядя на лохмотья лет с досадой,
Ты спросишь уязвленного себя:
«Куда ушла былая красота?!
Чей это лик - знакомый, но не мой?!»
И зеркало затопит пустота,
И солнце станет мертвенной луной.
Не ты ли красоту в наследный дар
Потомкам передал своей рукой?
Века им пить божественный «нектар»
Души твоей и быть чуть-чуть тобой!
Ты будешь жить в чужих родных глазах.
Так радость иногда живет в слезах.
P.S. 2.
Что плакать над ушедшей красотой,
Когда ничто не вечно под луной?
Ведь я-то не ушел! Я - вот он я!
Плевать, что подурнел! Зато - живой!
52.
Не я ль скупец, что ключ от сундука
И день, и ночь таскать с собой привык,
Боясь, что вороватая рука
Сведет на «нет» богатства острый пик?
Не оттого ль редки увеселенья,
Что жаркие слезинки жгут глаза?
Блистают драгоценные каменья,
А затмевает чувства бирюза.
Так годы лик твой держат взаперти,
Как сказочное праздничное платье,
Но дай к себе надеждам подойти -
Взгляд от тебя сумеют оторвать ли?
Желаю красоте твоей пьянящей
Свободу обретать по «восходящей»!
P.S. 52
Свобода есть соблазн о двух концах.
«To be or not to be» о двух венцах.
Женился, стало быть, прощай свобода.
Ходи до посиненья не в юнцах.
73.
Ты осень жизни зришь сейчас во мне:
Вот-вот падет листок последний ниц.
В дрожащей и холодной желтизне
На хорах веток смолкнут трели птиц,
И сумеречные останки дня
Начнут заката языки лизать,
И ночь - вторая смерти суть - меня
Подложит под свинцовую печать.
Во мне - лишь догорание огня,
Что скоро будет пеплом поглощен,
Того в костре любовном хороня,
Кто этим же костром и был рожден.
Но делает огонь любви сильней
Умение ценить сочтенность дней.
P.S. 73
О мигах сочтенных забудем на время.
Да, память - ужасно тяжелое бремя,
И силы ума надорвать от раздумий -
Что крикнуть: «Бесплодно не поле, а семя!»
74.
Печали, прочь! Ну, что ж, вот я и взят
Посмертно под предвиденный арест!
Горсть нежных строк - да попадет под взгляд
Твоих забвений, облегчив мой крест.
Стихи посвящены тебе, и ты
Поймешь тотчас, надежду я лелею,
Что я не весь сошел в темь пустоты:
Душа взошла к тебе! Владей же ею!
Со мной ушло безжизненное тело,
Впустив червей на пир под мертвый кров.
Увы, мою судьбу отсек умело
Нож смерти от тебя, моя любовь!
Да, но не душу! Вот она, перед тобой:
В стихе, поющем о весне любви земной!
P.S. 74
«Душа моя! Не ты во мне, а я в тебе, мой бог!
О, если бы всей сущностью своей прижаться мог
Я к фибрам твоим, пышущим теплом!» Душа вскричала:
«Всей сущностью прижаться?! Видно, сильно ты продрог!»
90.
Ну что ж, возненавидь меня сейчас!
Сейчас, когда я миром перечеркнут,
И в спину нож всадить мне в самый раз,
Послав меня со всей любовью к черту!
А если мой рассудок из обманов
Сумеет выйти в терниях страданий,
Ему вдогон не посылай туманов
Ненужных и слезливых оправданий.
Решил порвать меж нами счастья нить?
Так рви, не жди, когда я волком взвою!
Убей любовь, и жизнь с меня стяни,
Как кожу, вместе с жалкою судьбою!
И всё, что в мире кажется бедой,
Сочту ничтожным я, порвав с тобой!
P.S. 90
Семь раз отмерь. Отмерил? Значит, рви
Любовь свою на части, раз в крови
Нет ничего, что бы сказало: «Стой!
Отмерь еще раз! Гнев свой не гневи!»
102.
Моя любовь становится сильней,
Хоть с виду и меня слабее даже,
Но языком я не треплю о ней,
А значит, не радею о продаже.
Тебя пою, пылая ярким светом
Любви моей горячей и живой:
Так Филумела* песнь поет пред летом
И умолкает, как приходит зной,
Не потому, что всё до срока спето:
В тиши любви исполненных ночей
Подружек песни златом льются с веток,
А плакать перед ними стыдно ей.
Я тоже предпочту словам молчание,
Раз не от слов зависит понимание.
* - Филумела - греческая принцесса, превращенная в соловья (миф.)
P.S. 102
За «умного» сходить почти привык:
Молчу, что сплетник, съевший свой язык,
При этом так задумчиво киваю,
Как будто в глупость собственную вник.
103.
Увы, сулит мне муза нищету,
Сокровищами истин не делясь
И душу повергая в пустоту.
Все холодней меж нами мыслей связь!
Прости, но ум отказывает мне!
Глянь в зеркало - твой лик сияет там,
И по сравненью с ним, мой стих - во тьме,
И я противен собственным строкам!
Они стыдятся звать стихом мой стих,
И просят впредь не сочинять ни строчки!
Но я прошу, я умоляю их
Позволить довести сонет до точки!
Хотя, не больше ты увидишь в нем,
Чем в зеркале восторженном своем!
P.S. 103
Шестьсот восьмой роман с большим трудом
До точки дотянул. Я строю дом,
А «зелень» - кирпичи. Передохнув,
И стал тянуть шестьсот девятый том.
104.
Не можешь ты состариться, мой друг:
Каков ты был при первой встрече глаз,
Таков и есть. Триада белых вьюг
Трех снежных зим над миром пронеслась,
И три весны в трех осенях опали,
Воздав концом времен годичной смене,
И три апреля в трех июнях стали
Добычей зноя, ты же - неизменен.
Но красота - что стрелка часовая
Незримо увлекает в старость жизнь,
Туда, где ежедневно умирая,
Уже давно недвижно мы лежим.
Увы, божок, не знающий старенья:
Всё в мире умирает в миг рожденья.
P.S. 104
Таблетку от старения вручил мне добрый джинн.
Я выпил и спросил: «Я стал бессмертным?» - «Господин, -
Смутился джинн,- в зерцало глянь: ты «там», но ты и "здесь"
Вас двое? Нет, меж вас двоих ты все-таки один».