Полуночным кошмаром
мой сон исчезал,
А потом наяву
в тишине предрассветной
Я, казалось, живу
в этой тьме многолетней,
Так уродливо–стар я
ещё не бывал.
Как страшна перемена,
и как теперь жить?
Лёгкий шелест шагов
по натянутым нервам,
Я не верил в богов
и стремился быть первым,
Непомерную цену
готов был платить.
Отгремели салюты
труду и борьбе,
Лишь отстрелянный дым
на ночном небосводе,
Вроде был молодым
и не старился вроде,
За минутой минуту
срезая судьбе,
Оставляя занозы
всегда на потом,
Всё куда-то спеша
в кровоточащих ранах,
Заскорузла душа,
зарубцована в шрамах,
И затоптаны грёзы
в песок каблуком.
Но стыдливый румянец
не жжёт чешую,
И на исповедь встать
– никакого стремленья,
Зеркалам попенять
и, откинув сомненья,
За собой, как поганец,
в колодец плюю.
Рассосались угрозы
в пустых небесах,
Сожаления вздох,
запоздалый немножко,
Лишь цепочка следов,
что на лунной дорожке
Высыхает, как слёзы,
на чьих-то глазах…