ИСПОВЕДЬ ПАРФЮМЕРА
Тонко сложены формы, по возрасту схожим с Джульеттой.
Пахнет пряно невинность, не обременён волос лентой.
Капли сладкие в складках собрались заветной заначкой
(Для того, кто на камне, земле спит покорно калачиком).
Их желают – на это есть жадные, едкие ноздри.
И они беспощадней, чем гвозди забиты в Га-Ноцри.
Их хозяин совсем не приметен ни ростом, ни взглядом.
Всё щедрее тем временем кровь разбавляется ядом.
Ненавистен людьми, избегает свет дня и беседы.
По сравнению с ним, очевидны вполне людоеды.
А в сравненьи со всеми, с мизинчик ноги человечек
И породой, и жизнью, и тем, как был выплюнут, встречен.
Постаралась природа, и вылез он в рыбные тушки,
Но скорей заорал, что есть мочи, в базарные ушки.
Каждодневно на стенках душевных больными парами
Набиралось в кошмарный сосуд ненавистие к маме,
К этим рожам французским, кривящимся виду Гренуя.
«Меня нет, отвернитесь! Над этим я годы колдую!
Я нутром изучил запах вони поистине разной,
Запах города, шлейфы цветов, вести гнойной заразы.
Но лишь капля коснётся меня из двух дюжин прелестниц
И одной – самой главной добычи – я бог, я владелец.
Поклоняйтесь, любите, и семенем все извергайтесь,
Это то, к чему шёл двадцать семь, это выход и крайность.
Я по запаху чую беду и владение века,
И совсем отдалённо узреешь во мне человека.
Я не пахну ничем, хоть и страшен, и крив, и хромаю.
Горожане не в курсе совсем, что внутри я воняю.
Видит нос мой людей, обонянье моё совершенно,
Оно славит меня парфюмером искусным, презренным.
В жизни масса тонов, чтоб, создав композицию, ахнуть.
Много формул в коморках нашлось, чтобы ангельски пахнуть.
Бездыхания факт для меня неземного значенья:
Им в народ запустил безысходность, боязнь и волненье.
Мне не дали любви, и не дам её вам. Я – убийца.
За свой девственный сок на себе погибает девица.
Раб задумок своих. Они в колбочке, в правом кармане.
Обливаю себя, чтоб не скорчиться смертно в тумане".
(с) Нэт Смит