НАДУМАННЫЕ СНЫ
С ветки пичужка вспорхнула; пахнуло
Сладостью роз в невозможные сны.
Утро травинку росою пригнуло –
Блёстками нежными кроткой весны.
Лапкою тёплой потрогает веки
Солнечный зайчик, скользнув по стене.
Словно дитяте, кем не был вовеки,
Долго ль мне быть мной в надуманном сне?
Сны разлетятся – нежданная стайка
То ль мотыльков, то ли роз лепестков?
Что ж, хоть на миг предо мной заблистай-ка,
Мир, что от века для Бога таков.
Свет разливается – милость Господня.
Лёгкий, блаженно-возвышенный свет…
Кто же птенца не заметил, не поднял?
Что же поблёк росный, розовый цвет?
Жизнь, как травинку, так просто пригнула.
Жизнь, как птенца, и на снег – до весны.
И несказанностью грустной пахнуло -
Сладостью роз в невозможные сны.
В ПОЛЕ
С ветром…В поле…
Словно в детстве, по росной траве босиком.
Жить бы, жить на земле – ни печали, ни боли.
Не жалеть, не грустить ни о чём, ни о ком.
В поле…С ветром…
Так задорно и радостно вперегонки.
Мне бы с ветром летящим, порывисто-светлым,
В брызгах рос васильковые гнуть стебельки.
С ветром… Шалым…
В неба самую высь; ввысь – дышать, не дыши! –
Рвись, поэт, опаляя закатным пожаром
Крылья песенной, детской давно ли? – души.
СТАРАЯ ГРУСТНАЯ СКАЗКА
---
Здесь липы цвели и восторженный слышался гомон.
Пичужья возня, вечно-юные листья дерев.
Но сказочник-дом о другом, о другом он,
На тысячу лет постарев.
Встречая меня, добродушно ворчат половицы.
По сказкам и сам одряхлевший соскучился дом.
А в окнах метель машет белыми крыльями птицы
Над вымерзшем садом, над чёрным, дырявым гнездом.
И я – мальчуган! Только прежних потёмок не трушу…
А старая сказка лишь тем и жива, и права,
Что время вложило мне детскую душу
В простые, как ветер и гомон пичужий, слова.
И всхлипнуть ли, скрипнуть в мир грустно-распахнутым, ставням
Оттаю душой; жарко уголья пышут в печи.
Встречая меня,будто в детстве потерянном, давнем
Ты, сказочник-дом, чудо-сказку навей, нашепчи.
И дом отзовётся, и кресло задумчиво скрипнет.
На миг оживу; да немного и радости в том.
Не где-то в былом нет и листьев на липах, и лип нет…
Нет где-то меня… Так о чём же ты, сказочник-дом?
---
А сказка про скрипача.
Плачь, скрипка; нам души рви.
Здесь листья шептались, ветрам лепеча,
О вечной, как жизнь, любви.
Был весел скрипач везде.
А если грустил о ком,
Далёкой над ним звезде
Признавался в любви смычком.
Мелодии были грустны.
Играл и не брал ни гроша.
Четыре простые струны,
А пела – скрипкой! – душа.
Он музыку брал – у вьюг.
У вёсен в чужом краю.
Смычком полоснёт и вдруг,
В нас душу вдохнёт свою.
Он просто взмахнёт смычком.
Блеск росный ли, всплеск ручья.
О чём эта грусть, о ком?
Чья боль, да и радость – чья?
Но все, для которых нет
Ни звёзд, ни потерь, ни слёз,
Решили под звон монет,
Что музыка не всерьёз.
Ты просто, скрипач, сыграй.
Сыграй да повеселей!
Не в чарку вина - за край! -
А музыку в душу влей.
Играй, не терзай сердца.
И боли не будет пусть…
Но пот, словно кровь с лица.
Но в радости - боль и грусть…
И скрипку решили купить.
И только не знали почём?
Решили скрипку убить
С неподкупным, как Бог, скрипачом.
И захлебнулся ручей.
И смолкли птиц голоса.
И голос у вьюг – ничей.
И жалкой водой – роса…
Нет музыки, нет нигде.
Но миру не жить молчком.
И новый скрипач далёкой звезде
Запоёт о любви смычком.
---
Ах, сказочник-дом, непроста эта сказка простая.
Настроены струны; и, Господи, благослови!
Вновь звуков незримых, к бессмертью зовущая стая,
Поднимется в небо мелодией вечной любви.
И в лепете листьев, беспечном, восторженно-юном.
И в гомоне птичьем, вселенской любовью дыша,
Скрипач вдруг ударит по радостно вздрогнувшим струнам,
Смычком поведёт и…заплачет, как скрипка - душа.