У меня обострение нервов – подкожная вязкость.
До прохлады на детских ладошках и дрожи коленок.
Мой сияющий мальчик, как доктор, мне выписал ласку,
А она, как и жизнь, продавалась почти за бесценок.
Ты держал мою руку на пульсе, а сердце не билось,
И в зеленых твоих была смесь из надежды на чудо
И чуть менее страстной мольбы, чтоб оно не свершилось,
Ведь иначе мы станем легендой – Христос и Иуда,
Одному без другого не быть. Не лечи меня, мальчик.
Ни улыбки не надо, ни тех, что умней и моложе…
Если хочешь убить, то исчезни как солнечный зайчик,
Если хочешь спасти… ну да ладно, я вижу – не можешь.
Недостаток тебя не восполнить нагретой постелью,
Это случай из тех, когда сердцу и больно, и тесно.
Мой сияющий мальчик поставил диагноз «смертельно»,
Но не просто смертельно, оно «никогда-не-воскресно».
Я сегодня жива. Двадцать первого, если по майя,
Мы умрем на Земле, пораженные страшным недугом.
А потом – через час – мы столкнемся в преддверии рая,
Как Христос и Иуда, простившие оба друг друга.