I
Платон всего лишь врал,
как те колокола, что мерным боем накрывая город
взывают к пастве по утрам.
На улице встречает холод
мой первый шаг к промозглой желтизне,
прорвавшийся из серости подъезда
через откос порога. Место,
пропитанное Вакхом, где
пятак двора картавой блажью мата
по вечерам хулит на жизнь,
я прохожу, и тихое: «Окстись», -
сбиваясь во старуший кашель,
слетает с нитки задрожавших губ,
каймою из морщин округ
охваченных.
Однако беспринципно дальше
бежит, уводит, завлекает путь
к тебе, мистерия, услада,
хмельная осень!
Милая Эллада!
Платон твой безнадёжно врал!
«Однако же!..»
Однако же не надо
прощать того, кто клеветал.
II
По моей крови танцем смерть
скользит, и в ряби снегопада
передо мною колоннада:
последние часы смотреть
на монолит пустого храма.
Очередной ноябрь: рано
мне или время умирать
настанет? Девять – двадцать пять –
аллюром пролетает утро
на циферблате по минутам.
Мне нужно сигарет: молчать,
дымить у мрамора ступеней
и, ожидая только время,
сутуло сгорбившись, стоять.
...