Ложусь одетым на постель.
В табачный кану смог.
В ночи безлюдица-метель
и чёрный воронок.
Сопит, умаявшись за день,
Империя труда.
За то, что вторить было лень,
мне путь лежит туда.
Туда, где порваные рты,
где льнёт к щеке цемент.
И знаю я. И знаешь ты.
И вохровец. И мент.
Жильцы задраеных квартир.
И дворник шебутной.
Я жалкой жизни дезертир.
И вобщем, хрен со мной.
Никто не вспомнит поутру,
крестясь, как было встарь.
В мою поселят конуру
покладистую тварь.