Олег Владиленович Чертов.
Родился 20.10.1958г. в г.Омске - погиб 29.02.1996 г.
Он был убит в подъезде своего дома 29 февраля 1996 года, ему было 37 лет. Историк культуры (ОмГУ), стал экономистом (стратегия развития пром. производства), писал стихи, философские работы, о которых знали только близкие люди. Олег был православным, воцерковлённым поэтом, и стихи его - абсолютно искренние, глубокие. Родился 20 октября 1958 года в Омске, в семье инженера и учителя-словесника. Изучал самостоятельно древние языки. Кандидатская о гуманистической философии Возрождения.
"Я - заложник своих стихов. И если Господь вбросил меня в этот ад, где можно многое постичь, так здесь я и погибну, чтобы не испортить своей биографии".
/Из статьи В.Физикова "Жизнь после смерти" (газета "Новое омское слово")/
Издательство "Восточный ветер" выпустило сборник стихов Олега Чертова "Вечный дом". Книга эта увидела свет на 40-й день после его гибели, день, когда по канонам православия душа его предстала перед Господом. Его земной путь был завершён. Он оставил нам поэзию, в которую надо вчитываться. Она не одаривает читателя ни ложной радостью, ни сладостными слезами умиления. Её редкостная основа - дух, а он всегда аскетичен и целомудрен. В "доме", оставленном на земле поэтом, двери не распахнуты настежь, но войти в него может всякий, кто исполнился смирения и молчания.
/Газета "Молодой сибиряк", рубрика "Воздушные фрегаты"/
1. ***
Мертва земля, где убиен ПРОРОК,
А где он не жил, та бесплодна вдвое.
Уйдут пророки редкой чередою,
На крестном древе отвисев свой срок,
Томимые угаданной бедою,
Без облегченья перейдут порог.
2. ***
За плечами - закат.
Темнота впереди.
Всё мрачнее душа.
Всё безрадостней время.
Отпусти меня, Господи, освободи!
"НЕТ! НЕ ВРЕМЯ!"
3. ОБЕЩАНИЕ
Я со щёк твоих слезинки сотру,
Заслоню тебя спиной на ветру,
Всю тоску твою-печаль заберу,
В город старых мастеров приведу.
Этот город лишь для нс на виду.
Одарю тем, что дороже всего.
Город старый для тебя оживлю.
И по силе колдовства моего
Ты узнаешь, как тебя я люблю.
4. ***
В оплавленных сугробах утопая,
Поближе к полынье на край припая,
Откуда выползает тварь слепая
На кровь, на кровь, на дым пороховой,
Печально быть свидетелем-изгоем:
Вбирать одно, и постигать другое.
Се, третий ангел с огненной трубою
И воспалённый нимб над головой!
Затягивает нас полынный омут.
"Доколе, Боже, - праведники стонут, -
Ты нам не отомстишь и не потонут
В огне дела водимых Сатаной?
Они опять злодействуют свирепо,
В крови ножи и церкви в клочьях крепа,
И горькое, немоленое небо
Над этой обездоленной страной!"
Но где твой Ной, и Лот, и где Иаков,
Пастух овец и собиратель злаков?
Где рыбаки, те, что бредут без знаков
Небесного влеченья за Тобой?
Дочитаны последние страницы,
Здесь мрак и тлен, здесь умирают птицы,
Здесь нет избранья, кроме багряницы,
Здесь все равны пред ангельской трубой!
Псалом к Тебе: "Изгой в чужом угаре,
И я Тебя молил о том пожаре.
Без страха, в приближенье адской твари,
Стою, не уповая ни на что,
И вижу, как грешно и предпотопно
Живёт Земля, и люди смотрят в окна,
Как к дереву гофер, грызя волокна,
Спешит в руках у Ноя долото!"
5. ***
Всю жизнь я жаждал увидеть писца
И вот смотрю - сидит и чинит перья.
Какое беспредельное терпенье
В чертах его бесстрастного лица.
Легка его работа и проста:
Он разливает в баночки чернила.
Но сжата победительная сила
В упрямых складках волевого рта.
Свой непреодолимый гордый нрав
Держа в повиновении глубоком,
Выводит аккуратно слог за слогом,
За знаком знак вселенский каллиграф.
Архангела перо в его руке
Нам въяве открывает волю Бога,
И он следит взыскующе и строго,
Чтоб я не изменял его строке.
Когда ж моя судьба на том листе
Допишется, в смиреньи и молчаньи
Я оглянусь - быть может на прощанье
Он улыбнётся звёздной пустоте.
6. ***
Жить на два дома трудно одному.
Друзья не застают, уходят гости,
Уходит время, как вода из горсти,
И больше суетиться ни к чему.
А в прежнем доме свет в окне горит.
Над городом морозными ночами
Восходит Ключник и звенит ключами,
Смеётся и дорожку серебрит.
А там, в конце дорожки - звёздный мальчик,
Наверно позабытый ангел мой,
Держа в руке пульсирующий мячик,
Другой рукой нетерпеливо машет
И весело кричит: "Иди домой!"
7. ***
Согласно букве адских правил
Вершит бесовская рука,
И рукоятку рычага
Всё яростней вращает дьявол.
Скользит вселенская юла
По краю временного поля,
И чья-то пагубная воля
Над миром молот занесла.
Оставим неуютный кров,
Не сожалея на пороге.
Пусть умножают лжепророки
Безумных лжеучеников,
Пусть Чаша Мира кверху дном.
Тревожит нас судьба иная.
Всё чаще птица неземная
Ночами бродит под окном.
За ней! Вернёмся в те места,
Где в яви действие виденья.
Расправим крылья для паренья,
Раскинем руки для креста.
Как вяжет небо этот стих!
Какое горькое значенье:
"Иди. Пора просить прощенья.
Ты загостился у своих".
Ещё не встал из-за стола
И не разбил ещё бокала,
Но как вина осталось мало
Внутри резного хрусталя!
Всё круче временной изгиб,
Бледнеет свет и день короче.
Въезжаю в царство вечной ночи
Под ржавый карусельный скрип.
Вперёд, зловещие коньки,
Пока рассудок не утрачен,
Авось проскочим на удачу
Меж пальцев дьявольской руки.
Ломая дольнее стекло,
Летит конёк на карусели
На роковое новоселье.
Довольно сеять в мире зло!
Пробило время отвечать
За гибельные увлеченья.
Пора идти просить прощенья.
Пора прощаться. И прощать.
Мерцают Троичные лики
В неопалимой купине.
Всё чаще плачет ангел тихий,
Отцом прикованный ко мне.
Косит в ночи недобрым глазом
Зодиакальный чародей.
Вотще сгорает бедный разум
Среди небожеских затей.
Презренный пыл и труд напрасный:
Непрочен замок на песке.
Лишь бес хохочет громогласный,
Да ангел плачет в уголке.
Но не отравлен тёмной силой
Неиссякающий родник.
Утешься, брат жемчужнокрылый,
Ещё не сгинул твой двойник.
Ещё Господь благой десницей
Развеет сатанинский миф
И мы уйдём за Белой птицей,
Юдоль земную отстранив.
На гребне исквикского склона
Была возможность умереть,
Неслышно выскользнув из дома,
Дверь за собою запереть,
Рвануться вниз по вертикали,
Бежав от пыток и суда,
Но руки Господа спасали
И до, и после. И тогда.
Я жил вчера и жив сегодня,
Хоть крест свой вынести не смог.
Долготерпение Господне
Опять отодвигает срок,
На острие алмазной грани
Нас от погибели хранит,
И только всепрощеньем ранит
Да милосердием казнит.
8. ***
Чёрным зраком, тягостно и слепо
Развернулся орудийный срез.
Ангелы в ночи уходят в небо,
Будто птицы покидают лес.
Намертво сомкнулись крылья ночи
И не разомкнутся до утра.
Словно под ножом забился кочет,
Но не докричался до Петра.
Люди спят. Неслышно, страшно, немо
Развернулся орудийный срез.
Ангелы в слезах взлетают в небо,
Будто птицы оставляют лес.
9. ***
Угрюм, Земля, и душен тесный плен твой,
Но над юдолью горестной и тленной
Скользит душа-девчонка с белой лентой
И как не надоест ей так скользить?
И как на языке неизъяснимом
Ей объяснить своё прощанье с миром?
И в яблочко с чуть кровяным наливом,
В отравленное, зубки погрузить.
Катись по блюду, чудо наливное,
И воскреси ушедшее, земное;
Всмотрись, душа, - что раньше было мною,
И вот... не уцелело ничего.
Пока ж ещё не иссякает милость
И пёрышко в руке не преломилось.
И зеркальце ещё не замутилось
От смертного дыханья моего.
10. ***
Ещё охвачен тяжестью земною,
Но оттолкнусь - и вверх по вертикали,
Скользя и обрываясь, как над Икви,
Уйдя навечно, полуневесом,
И может развернутся за спиною
До времени утерянные крылья,
И погружусь в космические вихри
И в Млечный снег пылающим лицом.
Господь нас собирал перед отплытьем,
Перстом листая судебные книги,
И нас в лицо показывал друг другу,
Чтоб мы не потерялись на Земле,
И отсылал затем в мирскую битву,
Отягощая души воплощеньем.
А мы бредём и ищем звёздных братьев,
Огня живого ищем в мёртвой мгле.
Бредём во мгле, рассеянное братство,
И забываем вещие страницы;
Само обетование Господне
Нам кажется нетленным детским сном...
Но помнят крылья звёздное пространство.
И нас своими почитают птицы.
И чувствую, как Божие дыханье,
Молочный снег пылающим лицом.
11. ***
Какая рука меня в чёрные списки включила?
Какой дирижёр меня вывел из спетого хора?
Прощай!
Надоело писать мне под скрежет точила,
Под виселиц скрип и под явственный окрик затвора.