Он всхлипнул вдруг и зарыдал,
(Верните, боги, первозданность),
Ведь возглас этих слёз – напалм,
И не унять его, похоже.
Мы говорили с ним на языке одном.
Не долго. Коротко и ясно.
Сегодня был тот разговор
О сокровенной жизни, о прекрасном
Течении её.
На снимках вопли исступленья.
Рентген молчит.
Удар один и случай взял своё.
Об этом нынче не скорбит никто.
Но смерть на робота похожа.
На мирной жизни след войны обрывком,
И утверждён случайности закон.
Так, что успеть проститься,
Нам просто не дано.
Хирурга нож – острее всех сомнений,
Надежды нет порой совсем.
У Дюрера смерть верховодит,
Летит галопом в роковом седле.
Её ведь образ песней ада
На поприще шальных вьетнамских пуль,
И ленты тонна пусть рассудит
Тот «Апокалипсис», что Коппола
Разрезал как хирург.