Знаешь ли, всё, что писала о ноябре,
Перечеркнуло нежданное здесь тепло,
С крымских, турецких, французских, твоих ривьер
Бархатом время на мой чернозём стекло.
Стало быть, снова квашню сапогом месить,
В кухне мышей раздобревших стращать котом....
....Помнишь ромашковый куст, что косой скосил,
Лето с охапкой цветов принеся в мой дом?
Он и теперь, будто вешний, воспрял в саду,
За монохром окружение не коря,
Снова ромашки - прикинь-ка - на нём цветут,
Вверившись цельсию странного декабря.
Кот, между прочим, пока ерунду несу,
Сонно в полглаза сканирует антураж,
Просит привет передать и даёт свой зуб:
Солнце на лето не вывернет эту блажь.
Серую шерсть отрастил на пять зим вперёд -
Знать, с Рождества скрутит холод в бараний рог
...Что же так долго ромашка в саду цветёт,
Не замечает, дурная, тепла подлог.
В этом письме, что получишь к началу дня,
Лишь для тебя и читабелен мой транскрипт,
Где, запятыми подстрочник на нас деля,
Только нечётные вложены лепестки.