как сосчитать лед?
серые тени города?
твою тишину?
Это было безупречное утро. Восьмидесятый левел марева. Густой замес тумана внушал беспокойство крайне редким бесцветным прохожим. Это было утро, которое могло стать началом чему угодно, изрыгнуть существо любой степени уродства или прелести.
Вывески перестали быть нарядными, их больше не оправляла темнота, они смотрелись бедно, даже жалко. Неон вылинял, и его росчерки напоминали старые шрамы на шершавой коже зданий. Все серое. Все возможные в природе цвета замазаны кистью с плотной серой краской, и ни одного промаха, ни одной трещинки. Никакого брака. Все пропидарашено на отличненько. На пять.
Хотелось очень громко крикнуть, чтобы растрескалась эта хроматика, но было стыдно. Вдруг кто-то увидит? Хотя, можно было крикнуть, и сразу же убежать. Но бежать - это было глупо. ....в сущности, не так уж и глупо. Не глупее, чем кричать в пять часов утра в спальном районе, чтобы спастись от чувства утраты. Только, а вдруг это единственный способ от него спастись? Об этом надо было подумать:
изумрудный малиновый
розовый синий кроваво-красный
рифма цвета нарушена
художник несчастен
Спастись оказалось просто. Никаких криков, нужно было всего лишь сесть на асфальт и протянуть руку. Асфальт — наждачный, бордюр — гладкий, клумба — рыхлая и мягкая. Пола пальто вдруг оказалась теплого травяного цвета. Будто ластик, взгляд стряхнул серость с горки лимонно-желтых листьев, забытых дворником.
Ему уже лучше. Не дворнику. Художнику. Мы все запороли, но все оказалось не так уж и плохо. Такое правильно утро для Апокалипсиса проебали своей необратимой и неконтролируемой тягой к жизни.
Но одно бесцветное утро стоило этих новых цветов и этих незаконченных стихов, правда, мой любимый незнаменитый художник?
Ты ведь тоже умирал вместо меня, не оскверняя самого чистого, самого божественного — своего собственного безразличия?
Мы счастливы. Мы вместе счастливы сегодня. Мы снова можем писать кистями и словами боль и разочарование друг друга. Мой бедный урод, как же мы похожи.
на каком круге ада столкнемся еще?
на каком круге чаши?
под язык беспрестанно жалит змея
утаенного плача